Скептици́зм (от греч. skeptikos - рассматривающий, исследующий) - философское направление, выдвигающее сомнение в качестве принципа мышления, особенно сомнение в надёжности истины. Умеренный скептицизм ограничивается познанием фактов, проявляя сдержанность по отношению ко всем гипотезам и теориям. В обыденном смысле скептицизм - психологическое состояние неуверенности, сомнения в чем-либо, заставляющее воздерживаться от высказывания категорических суждений.
Античный скептицизм как реакция на метафизический догматизм предшествующих философских школ представлен, прежде всего, Пирроном, затем средней и новой академиями (Аркесилай) и т. н. поздним скептицизмом (Секст Эмпирик и др.).
Античный скептицизм прошел через многие изменения и фазы в своем развитии. Вначале он имел практический характер, то есть выступал не только как самая истинная, но и как наиболее полезная и выгодная жизненная позиция, а затем превратился в теоретическую доктрину; изначально он ставил под сомнение возможность какого-либо знания, затем критиковал знание, но лишь полученное предшествующей философией. В античном скептицизме можно выделить три периода:
1) Старший пирронизм, развивавшийся самим Пирроном (ок. 360-270 гг. до н.э.) и его учеником Тимоном из Флиунта, относится к III в. до н. э. В то время скептицизм носил чисто практический характер: его ядром была этика, а диалектика только внешней оболочкой; с многих точек зрения, он был доктриной, аналогичной начальному стоицизму и эпикуреизму.
2) Академизм. Собственно говоря, в тот период, когда прервался ряд учеников Пиррона, скептическое направление господствовало в Академии; это было в III и II вв. до н. э. "в Средней Академии", наиболее выдающимися представителями которого были Аркесилай (315-240 гг.) и Карнеад (214-129 гг. до н. э.).
3) Младший пирронизм нашел своих сторонников, когда скептицизм покинул стены Академии. Изучая работы представителей Академии более позднего периода, можно видеть, что они систематизировали скептическую аргументацию. Исходная этическая позиция отошла на второй план, на первый план выдвинулась эпистемологическая критика. Главными представителями этого периода были Энесидем и Агриппа. Множество сторонников скептицизм обрел в этот последний период среди врачей "эмпирической" школы, в числе которых был и Секст Эмпирик.
Лосев А.Ф., самую раннюю ступень скептицизма, возглавляемую Пирроном, называет интуитивно-релятивистической. В дальнейшем скептицизм развивался в пределах платоновской Академии. Впервые скептическое учение мы находим у главы Средней Академии Аркесилая. Это направление Лосев А.Ф. называет интуитивно-вероятностным. Оно получило свое дальнейшее развитие у главы Новой Академии Карнеада. Этот период именуется рефлективно-вероятностным. Этот академический скептицизм постепенно ослабевал и превращался в эклектизм, который известен по Филону из Ларисы и Антиоху из Аскалона (II-I вв. до н.э.), возглавлявшим так называемые Четвертую и Пятую Академию. Более твердую и последовательную позицию скептицизма занимает отдаленный последователь и возобновитель пирронизма, скептик I в. до н.э. Энесидем, скептицизм которого называют систематическим, или рефлективно-релятивистическим.
За ним следовал логически-релятивистический скептицизм Агриппы и Менодота (I в. н.э.) и уже окончательным завершением античного скептицизма, или абсолютным скептицизмом, который граничит с нигилизмом, хотя далеко и не сводится к нему, считается скептицизм Секста Эмпирика и Сатурнина (II-III вв. н.э.).
ГЛАВА 2. ФИЛОСОФСКИЕ УЧЕНИЯ АНТИЧНОГО СКЕПТИЗМА
Скептицизм - характерная черта всей античной философии; как самостоятельное философское направление он функционирует в период актуальности стоицизма и эпикуреизма. Крупнейшие представители -- Пиррон и Секст Эмпирик.
Пиррон и его школа
Первый, приведший в систему скептицизм и придавший ему этическую окраску, был Пирро́н из Элиды (ок. 360 до н. э. - 280 до н. э.), деятельность которого относится ко времени возникновения стоической и эпикурейской школ; но деятельность эта состояла, главным образом, в личном преподавании, тогда как литературным представителем его направления был его ученик Тимон из Флиунта. По уже самое содержание этого учения обусловливало собой то, что оно не привело к тесному школьному союзу; и потому оно исчезает уже со следующим поколением.
Родоначальник античного скептицизму Пиррон считал философом того, кто стремится к счастью. О жизни Пиррона известно мало. Не лишено вероятия, что на родине ознакомился он с алидоаретрийской, а также и мегарской софистикой; случилось ли это при посредстве Бризона, бывшего будто бы сыном Стилпона, остается под большим сомнением. Достоверной датой является то обстоятельство, что он вместе с Анаксархом, последователем Демокрита, участвовал в походе Александра в Азию. Впоследствии он жил и преподавал в своем родном городе; об его сочинениях ничего неизвестно.
Если идет речь о скептической школе, то по самой сущности дела это не есть организованный союз для научной работы, подобно четырем другим школам; хотя греческие историки и здесь устанавливают диадохи, но и для этого, и для последующего времени следует допустить, что под ними подразумевались только наиболее значительные представители скептического образа мыслей. К ним принадлежит прежде всего Тимон, живший, приблизительно, между 220-230 гг., поселившийся под конец в Афинах, из обширной литературной деятельности которого сохранились, главным образом, отрывки его трудв "насмешливые стихотворения", в которых он осмеивал философов.
Учение Пиррона называется пирронизмом. Это название по смыслу отождествляется со скептицизмом. Скептики сомневались во всем, опровергали догматы других школ, но и сами ничего не утверждали. Скептики отрицали истинность любого познания и отбрасывали любые доказательства.
Непосредственное происхождение пирронизма из софистики сказывается частью в том, что он опирается на протагоровский релятивизм, частью же в воспроизведении им скептических аргументов цинического и мегарского учений. Ввиду относительности и восприятий, и понятий Пиррон утверждает, что если чувства и разум, взятые порознь, вводят в заблуждение, то тем менее можно ожидать истины от совокупного действия этих двух обманщиков.
Пиррон полагал, что на первый вопрос нельзя дать никакого ответа, как нельзя и утверждать, что нечто определенное существует. Более того, всякому утверждению о любом предмете может быть с равным правом противопоставлено противоречащее ему утверждение.
Из признания невозможности однозначных утверждений о вещах Пиррон вывел ответ на второй вопрос:философское отношение к вещам состоит в воздержании от любых суждений . Это объясняется тем, что наши чувственные восприятия хотя и являются достоверными, но не могут быть адекватно выражены в суждениях. Этот ответ предопределяет и ответ на третий вопрос: польза и выгода, вытекающая из воздержания от всякого рода суждений, состоит в невозмутимости или безмятежности. Такое состояние, называемое атараксией, базирующейся на отказе от знаний, рассматривается скептиками как высшая ступень блаженства.
Восприятие представляет нам вещи не такими, какие они есть, а такими, какими они являются вследствие случайных отношений; все же понятия, не исключая и этических, условны, не вытекают из естественной необходимости. Поэтому наряду с каждым утверждением можно защищать и противоположное ему: из противоречащих предложений одно стоит не более, чем другое; поэтому не следует ни о чем уверенно высказываться и надо воздерживаться от суждений. Так как мы ничего не знаем о вещах, то они для нас безразличны: кто постоянно воздерживается от суждений, тот не подвержен душевным волнениям, возникающим из ошибочных представлений. Нравственная ценность воздержания от суждений заключается в том, что только оно одно ведет за собой атараксию, которая и для скептиков является нравственным идеалом.
Одинаковое значение, придаваемое атараксии и Эпикуром и Пирроном, в связи с решительным отвращением к научным исследованиям наводит на мысль, что оба учения имеют общий источник в представлениях младших последователей Демокрита, какого-нибудь Анаксарха и Навзифана; но все же относительно этого ничего нельзя утверждать наверняка. Очевидно, что демокритовское мировоззрение должно было скорее чем телеологические системы содействовать развитию квиэтической морали; но и гедоническое направление, и одностороннее развитие протагоровского релятивизма, который у Демокрита составлял лишь второстепенный момент его учения, можно отметить только, как отпадение от Демокрита и возвращение к софистике.
Скептики приходят к выводу, что чувства сами по себе не несут в себе истины. Чувства не могут судить сами о себе, а потому они не могут устанавливать, истинны они или ложны. То есть мы можем утверждать, что тот или иной предмет является красным или зеленым, сладким или горьким, но мы не знаем какой он на самом деле. Он такой только для нас. Согласно Пирону, всякому нашему утверждению о любом предмете может быть с равным правом, с равной силой противопоставлено противоречащее ему утверждение.
Из невозможности никаких утверждений ни о каких предметах Пиррон заключает, что единственный подобающий философу способ отношения к вещам может состоять только в воздержании от каких бы то не было суждений о них. Если мы будем воздерживаться от всяких суждений о вещах, то мы достигнем невозмутимости (атараксии), которая есть высшая степень доступного философу счастья.
Приводятся примеры из его личной жизни как иллюстрация необходимого для правильного скептицизма безмятежного покоя. Пиррон, находясь со своими учениками на корабле во время бури, поставил им в пример свинью, которая в это время спокойно пожирала свой корм, когда все пассажиры необычайно волновались и боялись катастрофы. Вот таким же невозмутимым, по его мнению, подобает быть истинному мудрецу...
Не менее важное, а может быть даже и более важное, значение имела этическая область пирронова скептицизма. Хотя сам Пиррон ничего не писал, до нас дошло достаточно материалов и об его скептицизме в целом, и об этическом разделе его философии. Тут важен целый ряд терминов, которые с легкой руки Пиррона получили огромное распространение во всей последующей философии.
Таков термин "epoche", обозначавший "воздержание" от всякого суждения. Раз мы ничего не знаем, то, согласно Пиррону, мы и должны воздерживаться от каких-либо суждений. Для нас всех, говорил Пиррон, все "безразлично", "adiaphoron", – другой популярнейший термин, и не только у скептиков. В результате воздержания от всяких суждений мы должны поступать только так, как поступают все обычно согласно нравам и порядкам в нашей стране.
Поэтому Пиррон употреблял здесь еще два термина, которые могут только поразить всякого, кто впервые занимается античной философией и испытывает желание вникнуть в существо античного скептицизма. Это – термин "ataraxia", "невозмутимость", и "apatheia", "бесчувствие", "бесстрастие". Этот последний термин некоторые безграмотно переводят как "отсутствие страдания". Именно таково должно быть внутреннее состояние мудреца, отказавшегося от разумного объяснения действительности и от разумного к ней отношения.
Скептицизм Платона
Обычно преемников Платона (академиков) делят на Старую, Среднюю и Новую академию. (Некоторые принимают еще, кроме того, 4-ю и даже 5-ю академию).
Против стоического и эпикурейского догматизма выступает сначала Новая Академия, являющаяся продолжением Платоновой Академии. Самыми значительными фигурами явились Аркесилай и Карнеад.
Основание Средней академии приписывается Аркесилаю, Новая академия представляет воззрения Карнеада. Обе, впрочем, родственны скептицизму, и сами скептики затруднялись указать различие между своей точкой зрения и академической. Представители скептицизма уже считали обоих этих философов скептиками, но они все же проводили какое-то различие между академиками и чистыми скептиками.
В период господства Средней и Новой Академии чистый пирронизм уже замолкает, и замолкает надолго, почти на полтора столетия. Но в I в. до н.э., когда академический скептицизм уже изживает себя, вступая в связь с критикуемыми им же самим догматическими системами, и прежде всего с системой стоицизма, пирронизм вновь появляется на сцене, но теперь не в столь обнаженном и наивном виде, как это было первоначально, в лице Энесидема и других скептиков, и выступает он в виде достаточно разработанной системы, завершением которой явится во II-III вв. н.э. Секст Эмпирик.
Аркесилай (315-240 гг. до н.э.) - древнегреческий философ, глава второй (Средней) академии. Он представлял иной тип личности, чем уважаемый Пиррон и саркастический Тимон; он был типом скептика - светского человека, и в силу этого изящество должно было быть доминирующей чертой его мышления. Аркесилай был человеком, который умел устроить свою жизнь, был любителем прекрасного, искусства и поэзии, был известен независимым и рыцарским характером.
Придал школе скептическое направление, проповедуя «воздержание от суждения» (epoche); только вероятное, считал он, находится в пределах достижимого, и его достаточно для жизни.
Получив основательное образование и прослушав беседы перипатетика Феофраста и академика Крантора, он выработал под влиянием философии Пиррона особое скептическое мировоззрение, опровергавшее учение стоиков и состоявшее в том, что (в мире) не существует неоспоримого критерия для определения истины и что всякое положение может быть оспариваемо теми или другими доводами, которые тоже кажутся вероятными; поэтому достижение абсолютно истинного недоступно человеческому сознанию, и, следовательно, необходимо ограничиться одним только вероятным, что, по учению Аркесилая, является вполне достаточным для практической нашей деятельности.
При Аркесилае наступила новая фаза в развитии школы. Иронический метод Сократа и Платона он использовал в новом скептическом духе, для массированной и неуступчивой атаки на стоиков. Из двух одно: либо мудрец-стоик должен согласиться, что владеет лишь мнениями, либо, если дано, лишь мудрец знает истину, он должен быть "акаталептиком", т.е. несогласным, и значит, скептиком. Если стоик рекомендовал "остановку в суждении" только в случаях недостатка очевидности, Аркесилай обобщает: "ничто не имеет абсолютной очевидности".
Термин "epoche" был, скорее всего, открыт Аркесилаем, а не Пирроном, именно в пылу антистоической полемики. Пиррон, впрочем, уже говорил об "adoxia", т.е. о неучастии в суждении. Ясно, что стоики должны были живо реагировать на попытку Аркесилая радикально поколебать понятие "согласия", без которого невозможно решение экзистенциальных проблем, невозможно и действие. На это Аркесилай отвечал аргументом "eulogon", или рассудительности. - Неверно, что в результате воздержания от суждения моральное действие становится невозможным. В самом деле, и стоики, объясняя общепринятые действия, говорили о "долге", имеющем собственное основание.
И скептики говорят, что выполнение долга вполне уместно и без абсолютной уверенности в истине. Более того, кто способен разумно действовать, тот и счастлив, а счастье есть частный случай мудрости (phronesis). Так выходит, что стоицизм изнутри самого себя приведен к признанию абсурдности претензий на моральное превосходство.
Аркесилаю приписывают "эзотерический догматизм" рядом с "экзотерическим скептицизмом", т.е. скептиком он был для публики, но догматиком - для учеников и доверенных лиц, в стенах Академии. Однако наши источники позволяют нам лишь предполагать.
Таким образом, для Аркесилая, не признающего никаких разумных доказательств, критерием истины является только практическая разумность, которая то ли указывает на успех предприятия, то ли не указывает на него. Другими словами, вместо пирроновской чистой и безусловной относительности Аркесилай (и в этом остается его платоновская черта) все же рекомендует разбираться в чувственной текучести и выбирать из нее то, что создает для человека успех. Вот этот жизненно-практический успех, никогда не обладающий полной надежностью, и есть для него критерий истины. Поэтому мы бы назвали скептицизм Аркесилая практически-вероятностым, утилитарно-вероятностным, или непосредственно, интуитивно данной вероятностью.
Нечто от платоновского учения о разуме здесь, конечно, остается. Однако оно здесь сильно релятивизированно, а именно до степени практической вероятности. Это – прагматически-вероятностный скептицизм.
Карнеад (род. 214 до н. э., Кирена, Сев. Африка - ум. 129 до н. э., Афины) - греческий философ, основатель новой, или третьей Академии.
Приехав в 156 до н. э. в Рим и живя там, он занимался философией, развивал крайний скепсис и отрицал знание и возможность окончательного доказательства. Как первый теоретик понятия вероятности, он различает три её степени:
· представления вероятны только для того, кто их придерживается;
· представления вероятны и не оспариваются теми, кого они касаются;
· представления абсолютно бесспорные.
Самое сильное требование Карнеада в отношении выставляемой им вероятности заключается в том, что от простой констатации единичности представления мы должны переходить к анализу и всех других моментов, так или иначе участвующих в изучаемом нами единичном представлении. Другими словами, самый высокий критерий истины заключается в такой вероятности, которая установлена и изучена в связи со всеми другими соседними с ней предметами, могущими то ли обнаружить его истинность, то ли нарушить эту истинность или даже совсем ее исключить.
При этом Карнеад прекрасно понимает, что в своем учении о трех критериях истины он, собственно говоря, имеет в виду только один-единственный критерий, а именно вероятность, но не ту прямую и некритическую, не ту слишком интуитивную, о которой говорил Аркесилай, но научно разработанную в качестве специфически данной структуры.
Самое главное в академическом скепсисе – это именно учение о вероятности в разных смыслах слова: то ли в том смысле слова, что все существующее и высказываемое можно оспаривать, то ли в том смысле слова, что доказательства вовсе не являются необходимостью для мысли, потому что многое в жизни хотя и не допускает доказательства, но все же является достаточно ясным.
Карнеад излагал свои философские воззрения устно, поэтому содержание его взглядов сохранилось в трудах других мыслителей - Цицерона, Евсевия. Так же популяризации скептицизма Карнеада способствовала литературная деятельность его учеников - Клитомах, Хармид, многочисленные труды которых не сохранились, однако имеются многочисленные ссылки на них.
философия скептический знание
Античный скептицизм как реакция на метафизический догматизм предшествующих философских школ представлен, прежде всего, основателем первой скептической школы Пирроном из Элиды (Ученик его - известный Тимон Тимон из Флиунта, древнегречиский философ, оратор, автор сатирических стихотворений, ученик Пиррона, умер в возрасте почти 90 лет в 230 до нашей эры в Афинах. Благодаря трудам Тимона мы располагаем сведениями о скептицизме Пиррона, сочинения которого не сохранились. из Флиунта.). Затем второе течение в скептицизме, так называемые Средняя (Основана Аркесилаем из Питаны. Главным критерием практической жизни, по Аркесилаю, является вероятие.) и Новая Академии (Её виднейший представитель - Карнеад из Кирены. Тезис Арселая - "вероятие", был развит Карнеадом.) И так называемый поздний скептицизм представлен третьей школой античного скиптецизма, которую основал Энезидем (Он примкнул к последователям Пиррона. В десяти так называемых "Тропах" (принципах) он изложил главные тезисы своего учения: первые шесть -- это различие живых существ; людей; органов чувств; состояний индивида; положений, расстояний, мест; явлений по их связям; последние четыре принципа -- это смешанное бытие воспринимаемого объекта с другими объектами; относительность вообще; зависимость от количества восприятий; зависимость от уровня образования, нравов, законов, философских и религиозных взглядов.). К этому течению принадлежит и Секст Эмпирик.
Античный скептицизм прошёл через многие изменения и фазы в своём развитии. Вначале он имел практический характер, то есть выступал не только как самая истинная, но и как наиболее полезная и выгодная жизненная позиция, а затем превратился в теоретическую доктрину; изначально он ставил под сомнение возможность какого-либо знания, затем критиковал знание, но лишь полученное предшествующей философией.
В античном скептицизме можно выделить три периода:
Старший пирронизм, развивавшийся самим Пирроном (около 360-270 годах до нашей эры) и его учеником Тимоном из Флиунта, относится к III веку до нашей эры. В то время скептицизм носил чисто практический характер: его ядром была этика, а диалектика только внешней оболочкой; с многих точек зрения, он был доктриной, аналогичной начальному стоицизму и эпикуреизму.
Академизм. Собственно говоря, в тот период, когда прервался ряд учеников Пиррона, скептическое направление господствовало в Академии; это было в III и II веках до нашей эры "в Средней Академии", наиболее выдающимися представителями которого были Аркесилай (315-240 годы) и Карнеад (214-129 годы до нашей эры).
Младший пирронизм нашёл своих сторонников, когда скептицизм покинул стены Академии. Изучая работы представителей Академии более позднего периода, можно видеть, что они систематизировали скептическую аргументацию. Исходная этическая позиция отошла на второй план, на первый план выдвинулась эпистемологическая критика. Главными представителями этого периода были Энесидем и Агриппа. Множество сторонников скептицизм обрел в этот последний период среди врачей "эмпирической" школы, в числе которых был и Секст Эмпирик.
А.Ф. Лосев, самую раннюю ступень скептицизма, возглавляемую Пирроном, называет интуитивно-релятивистической. В дальнейшем скептицизм развивался в пределах платоновской Академии. Впервые скептическое учение мы находим у главы Средней Академии Аркесилая. Это направление А.Ф. Лосев называет интуитивно-вероятностным. Оно получило свое дальнейшее развитие у главы Новой Академии Карнеада. Этот период именуется рефлективно-вероятностным. Этот академический скептицизм постепенно ослабевал и превращался в эклектизм, который известен по Филону из Ларисы и Антиоху из Аскалона (II-I века до нашей эры), возглавлявшим так называемые Четвертую и Пятую Академию. Более твердую и последовательную позицию скептицизма занимает отдаленный последователь и возобновитель пирронизма, скептик Энесидем (I век до нашей эры), скептицизм которого называют систематическим, или рефлективно-релятивистическим.
За ним следовал логически-релятивистический скептицизм Агриппы и Менодота (I век нашей эры) и уже окончательным завершением античного скептицизма, или абсолютным скептицизмом, который граничит с нигилизмом, хотя далеко и не сводится к нему, считается скептицизм Секста Эмпирика и Сатурнина (II-III века нашей эры).
Основателем античного скептицизма является греческий философ Пиррон. Родом из Элиды, жил приблизительно в 376-286 гг. до н. э. Вначале Пиррон занимался живописью, даже сохранилась картина, написанная довольно заурядно и уже после, в зрелом возрасте занялся философией.
Жил Пиррон в уединении, редко показываясь даже домашним. Жители Элиды его уважали за ум и избрали верховным жрецом. Более того - ради него постановили освободить от податей всех философов. Не раз он уходил из дому, никому ничего не сказав, и бродил с кем попало. Однажды его друг Анаксарх попал в болото, Пиррон прошел мимо, не подав руки, все его бранили, но Анаксарх восхвалял. Он жил со своей сестрой и повитухой, носил на базар продавать кур и поросят.
Из истории становления древнегреческого философа, есть история, которая рассказывает, как однажды Пиррон плыл на корабле вместе со своими спутниками и попал в бурю, то все стали паниковать, лишь один Пиррон, указав на корабельную свинью, которая безмятежно хлебала из своего корыта, сказал, что именно так надо вести себя истинному философу .
На формирование взглядов, Пиррону, наибольшее влияние оказало учение Демокрита (древнегреческий философ), затем на него повлияли индийские маги и аскеты, с которыми он встречался, когда принимал участие в походе Александра Македонского в Азию.
В равнодушии этих философов к жизни и страданию Пиррон увидел наилучшее средство для достижения счастья. Эту мысль он развивал не только в теории, но и руководствовался ею в собственной жизни. Позиция равнодушия, основа мудрости Востока, была тем чужеродным мотивом, который с помощью Пиррона был введен в философию греков.
Пиррон воздерживался от любых суждений, поскольку у него были сомнения в познаваемости мира. Будучи последовательным философом, он стремился во всей своей жизни быть сторонником этого учения. Пиррон ни от чего не удалялся, ничего не сторонился, не избегал никакой опасности, ни в чем, не подвергаясь ощущению опасности.
Он считал достоверными ощущения (если нечто кажется горьким или сладким, то это будет истинным утверждением). Заблуждение возникает, когда от явления мы пытаемся перейти к его основе, сущности. Однако всякому утверждению о предмете (его сущности) может быть с равным правом противопоставлено противоречащее ему утверждение. Надо воздерживаться от окончательных суждений - (скептицизм) . Пиррон довел свои сомнения до предела, до максимально мыслимой границы. Невозможны ни представления, ни понятия.
Подобно Эпикуру (древнегреческий философ, основатель эпикуреизма в Афинах), Пиррон искал секрет счастья, понимая его как свободу от оков мира. Признав, что чувства не дают подлинной картины бытия, а разум не способен давать неоспоримые доказательства, скептики возвели сомнение в принципы, полностью отрицая объективную ценность любого теоретического утверждения.
Скептики считали, что мы обречены, жить одними "мнениями", что нет рационального критерия, который был бы достаточно прочным фундаментом мировоззрения. В этом бесспорная заслуга пирронистов в истории мысли.
Философия античного скептицизма просуществовала довольно долгое время и была наиболее влиятельным течением в философии на протяжении многих и многих веков - с 4 века до Р.Х. по 3-4 века после Р.Х. Основателем античного скептицизма по традиции считается философ Пиррон вместе со своим учеником Тимоном. В дальнейшем скептицизм пирроновского типа несколько угасает, и появляется в платоновской Академии т.н. академический скептицизм с такими представителями, как Карнеад и Аркесилай - это 2 век до Р.Х. Возрождается пирроновский скептицизм, то, что в дальнейшем получило название пирронизма, у Энесидема и Агриппы (до наших дней работы этих философов не дошли). Представителем позднего античного скептицизма является философ и врач Секст Эмпирик, живший во 2 веке после Р.Х. В 3-4 веках школа еще существует, и элементы скептицизма можно найти у врача Галена.
Несколько слов о жизни основателя античного скептицизма - Пиррона. Он родился в 270 г. до Р.Х., прожил 90 лет. Пиррон относится к тем философам, которые не писали философских трактатов, как Сократ, своей жизнью показывая философию, которую он развивал. О нем мы знаем из книги Диогена Лаэртского. Глава о Пирроне в ней является основным источником информации о пирронизме. Из нее мы узнаем, что он воздерживался от любых суждений, т.е. у него были сомнения в познаваемости мира. И Пиррон, будучи последовательным философом, стремился во всей своей жизни быть сторонником этого учения. Как указывает Диоген Лаэртский, Пиррон ни от чего не удалялся, ничего не сторонился, подвергался любой опасности, будь то телега, куча, или собака, ни в чем не подвергаясь ощущению опасности; его уберегали следовавшие за ним друзья. Это довольно-таки смелое высказывание, потому что оно противоречит сути скептической философии. Далее Диоген сообщает, что вначале Пиррон занимался живописью, сохранилась картина, писанная довольно посредственно. Жил в уединении, редко показываясь даже домашним. Жители Элиды его уважали за ум и избрали его верховным жрецом, Это вызывает некоторые раздумья. Опять же непонятно, как человек, будучи экстравагантным и убежденным скептиком, мог стать верховным жрецом. Более того, ради него постановили освободить от податей всех философов. Не раз он уходил из дому, никому не сказав, и бродил с кем попало. Однажды его друг Анаксарх попал в болото, Пиррон прошел мимо не подав руки. Все его бранили, но Анаксарх восхвалял. Он жил со своей сестрой, повивальной бабкой, носил на базар продавать кур и поросят.
Знаменитый случай упоминает Диоген Лаэртский: когда Пиррон плыл на корабле и вместе со своими спутниками попал в бурю, то все стали паниковать, лишь один Пиррон, указав на корабельную свинью, которая безмятежно хлебала из своего корыта, сказал, что именно так надо вести себя истинному философу.
Об ученике Пиррона Тимоне мало известно, только то, что он был поэтом и свое мировозрение излагал в форме силл. В дальнейшем скептические идеи стали развиваться в платоновской Академии. Ученики Платона по-своему развили учение Платона. Карнеад и Аркесилай, считая себя истинными платониками, стали развивать тему критики сенсуализма и пришли к выводу, что истина непознаваема. От Карнеада и Аркесилая до нас тоже ничего не дошло. Сторонником академического скепсиса является древнеримский оратор и философ Цицерон. У него есть ряд работ, где он излагает свою точку зрения на академических скептиков. Также с академическим скептицизмом мы можем ознакомиться в работе блаж. Августина "Против академиков", где он критикует их учение.
В дальнейшем пирронизм возрождается у Энесидема и Агриппы и затем уже у Секста Эмпирика, систематизатора и, возможно, наиболее талантливого представителя пирронизма.
Рекомендую почитать сочинения Секстра Эмпирика в 2-х томах, изд. 1976 г. Он написал 2 работы: одна из них - "Три книги Пирроновых положений", другая - "Против ученых". Античный скептицизм, как вся эллинистическая философия, ставила прежде всего этические вопросы, считая главным решение проблемы, как жить в этом мире, как добиться счастливой жизни. Обычно считают, что скептицизм - это прежде всего сомнение в познаваемости истины, и сводят скептицизм только лишь к теории познания. Однако в отношении пирронизма это совсем не так. Секст Эмпирик делит все философские школы на 2 класса: догматические и скептические. Догматиков он также делит на собственно догматиков и академиков. Догматики и академики считают, что вопрос об истине они уже решили: догматики, т.е. последователи Аристотеля, Эпикура, стоиков и др., утверждают, что они истину нашли, а академики утверждают (тоже догматически), что истину найти невозможно. Ищут же истину только скептики. Отсюда, как говорит Секст Эмпирик, существуют три главнейших рода философии: догматическая, академическая и скептическая. Диоген Лаэртский пишет, что кроме названия "скептики" - от слова "высматривать", их еще называли апоретиками (от слова "апория"), дзетиками (от слова "искать") и эфектиками (т.е. сомневающимися).
Как указывал Секст Эмпирик, суть скептической философии сводится к следующему. "Скептическая способность есть та, которая противопоставляет каким-только возможным способом явление мыслимому, отсюда вследствие равносильности в противоположных вещах и речах приходим сначала к воздержанию от суждения, а потом к невозмутимости". Отмечаю, что Секст говорит о скептической способности, и ни разу - о догматической, показывая, что быть скептиком естественно для человека, догматиком же - противоестественно. Вначале скептики стараются рассмотреть все явления и все мыслимое, выясняют, что эти явления и понятия могут быть воспринимаемы разным способом, в том числе и противоположным, доказывают, что таким образом все будут друг другу противоречить, так что одно суждение будет уравновешивать другое суждение. Вследствие равносильности суждений в противоположных вещах и речах скептик принимает решение о воздержании от суждения о чем угодно, а затем скептик приходит к невозмутимости - аттарксии, т.е. к тому, что искали стоики. И каждый их этих этапов у скептиков был тщательнейшим образом разработан. Воздержание от суждений называют еще термином "эпохе".
Итак, первой задачей пирроника является противопоставление всего друг другу каким-только возможным способом. Поэтому скептик противопоставляет все: явление - явлению, явление - мыслимому, мыслимое - мыслимому. Для этих целей Энесидем разработал 10 тропов, а Агриппа еще пять. Часто этими тропами ограничивают рассмотрение скептицизма, и этому есть серьезные причины. Здесь, действительно, заключены основы античного пирронизма. Но прежде чем рассмотреть тропы, попытаемся понять, действительно ли возможно жить, следуя философии античного скептицизма?
Спор об этой философии возник при жизни самих скептиков, их упрекали в том, что философия их нежизнеспособна, что у нее нет жизненного ориентира. Потому что для того, чтобы жить, надо что-то принимать за истину. Если будешь во всем сомневаться, то, как говорил Аристотель, человек, идущий в Мегару, никогда до нее не дойдет, потому что хотя бы надо быть уверенным в том, что Мегара есть.
Упрекали скептицизм в такого рода грехах Паскаль, Арно, Николь, Юм и др. философы нового времени. Однако Секст Эмпирик пишет нечто совершенно противоположное - что скептик принимает свою философию для того, чтобы не остаться бездеятельным, ведь именно догматическая философия приводит человека к бездеятельности, только скептицизм может служить ориентиром в жизни и деятельности. Скептик ориентируется прежде всего на явления, отказывается от познания сущности вещей, ибо он в этом не уверен, он это ищет. То, что для него несомненно, - это явление. Как говорил Пиррон: то, что мед кажется мне сладким, - в этом я уверен, но от суждении о том, что он сладок по природе, я воздерживаюсь.
Догматик же, наоборот, утверждает некоторые положения о сущности вещей, а очевидно, что они могут быть и ошибочными, что показывает различие догматических школ. И что получится, если человек начинает действовать в соответствии с ошибочной философией? Это приведет к печальным последствиям. Если же опираться в своей философии только на явления, только на то, что мы несомненно знаем, то вся наша деятельность будет иметь прочную основу.
Это положение Секста Эмпирика имеет и другие корни. В I веке после Р.Х. в Греции существовало три медицинские школы: методическая, догматическая и эмпирическая. Врач Секст принадлежал к школе эмпириков, отсюда и его имя "Эмпирик". К этой же школе принадлежал врач Гален. Эти врачи утверждали, что не надо заниматься поисками первоначал болезней, не нужно определять, чего больше в человеке: земли или огня, не нужно приводить в согласие все четыре элемента. А нужно смотреть симптомы и избавлять больного от этих симптомов. При лечении больных этот метод давал хорошие результатов, но врачи-эмпирики желали лечить не только тело, но и душу. Главными болезнями души являются догматизм и академизм, ибо они мешают человеку достичь счастья, и от догматизма надо лечить. Человека надо лечить от того, в чем он заблуждается, а заблуждается он в том, что можно познать суть вещей. Надо показать ему, что это ошибочно, показать, что истина ищется путем доверия явлению. В главе "Почему скептик выдвигает слабые аргументы?" Секст Эмпирик пишет об этом. Мы, действительно, читая его работы, видим часто слабые аргументы, даже иногда смешные. Сам Секст Эмпирик это знает и говорит, что скептики сознательно это делают - мол, одного можно убедить слабым аргументом, для другого надо строить основательную философскую систему. Главное - цель, достижение счастья. Однако ради справедливости надо сказать, что слабых аргументов у скептиков очень мало.
Итак, рассмотрим те скептические аргументы, которые выдвигает Секст Эмпирик. Вначале о тропах Энисидема. Их десять, они в основном захватывают чувственную сторону познания, а пять тропов Агриппы - рассудочную область.
Первый троп основывается на разнообразии живых существ и гласит следующее. Философы утверждают, что критерием истины является человек, т.е. он мера всех вещей (Протагор) и он один может познать истину. Скептик справедливо спрашивает, а почему, собственно, человек? Ведь человек познает окружающий мир благодаря органам чувств. Но разнообразие животного мира показывает, что у животных также имеются органы чувств и они отличаются от человеческих. Почему мы считаем, что человеческие органы чувств дают более истинную картину мира, чем чувства других животных? Как могут одинаково слышать те, у кого слуховой орган узок и у кого он широк, те, у кого уши волосатые и те, у кого они гладкие? И себя считать критерием истины мы не имеем права. Поэтому мы должны воздерживаться от суждений, т.к. не знаем, чьим органам чувств можно доверять.
Второй троп: философ делает предположение (сужая вопрос): допустим, человек является критерием истины. Но людей много и они разные. Существуют скифы, греки, индийцы. Они по-разному переносят холод и жару, пища для одних полезная, для других - вредная. Люди разнообразны, и поэтому нельзя сказать, какой именно человек является критерием истины.
Третий троп еще больше сужает область исследования. Скептик предполагает, что мы нашли человека, который является критерием истины. Но у него много органов чувств, которые могут по-разному давать картину окружающего мира: мед сладкий на вкус, но неприятный на вид, дождевая вода полезна для глаз, а дыхательные пути грубеют от нее и т.д. - отсюда также вытекает воздержание суждений об окружающем.
Четвертый троп - об обстоятельствах. Допустим, есть орган чувств, которому мы можем доверять больше всех, но всегда есть какие-то обстоятельства: в глазах есть слезы, которые больше или меньше влияют на представление о видимом предмете, неровное состояние духа: для влюбленного женщина кажется красивой, для другого - ничего особенного. Вино кажется кислым, если перед этим поесть фиников, а если орехов или гороху, то - сладким и т.д. Отсюда также вытекает воздержание от суждения.
Пятый троп - о зависимости от положения, расстояний и мест. Например, башня издали кажется малой, а вблизи - большой. Одно и то же пламя светильника тусклое на солнце и яркое в темноте. Коралл в море мягкий, а на воздухе - твердый. Факты опять же вынуждают нас, чтобы мы воздерживались от суждений о том, каков предмет по своей сути.
Шестой троп находится в зависимости от примесей, пишет Секст. Мы никогда не воспринимаем какое-либо явление само по себе, а лишь в совокупности с чем-то. Всегда это воздух или вода или какая-то другая среда. Один и тот же звук разный в редком воздухе или в густом, ароматы опьяняют в бане сильнее, чем в обыкновенном воздухе и т.д. Тот же вывод, что и раньше.
Седьмой троп касается величины и устройства подлежащих предметов. Один и тот же предмет может выглядеть по-разному в зависимости от того, большой он или маленький, разбит он на составные части или является целым. Например, опилки серебра сами по себе кажутся черными, а вместе в целом - белыми; вино, употребленное в меру, укрепляет нас, а с излишком расслабляет тело и т.д.
Восьмой троп - об отношении к чему-нибудь. Он перекликается с шестым. Скептик утверждает, что раз все существует по отношению к чему-нибудь, то мы удержимся говорить, каково оно обособленно по своей природе.
Девятый троп касается постоянно или редко встречающегося. Солнце должно поражать нас, конечно же, больше, пишет Секст Эмпирик, но т.к. его мы видим постоянно, а комету редко, то мы поражаемся комете так, что считаем ее божественным знамением, а солнцу не удивляемся совсем. То, что встречается реже, нас поражает, даже если по сути своей событие весьма обыденное.
Десятый троп связан с вопросом нравственности и находится в зависимости от верований и догматических положений разных народов, их обычаев. Секст приводит примеры, где показывает, что у разных народов свои представления о добре и зле. Некоторые эфиопы татуируют маленьких детей, мы же - нет. Персы считают приличным носить длинную разноцветную одежду, а здесь - нет и т.д.
Далее излагаются тропы Агриппы. Первый троп - о разноречивости. Он свидетельствует о том, что существует огромное разнообразие философских систем, люди не могут договориться и найти истину, отсюда следует, что если до сих пор нет согласия, то нужно пока воздерживаться от суждения.
Второй троп - об удалении в бесконечность. На основании его скептик утверждает, что чтобы доказать что-нибудь, нужно базироваться на утверждении, которое должно быть также доказано, оно должно быть доказано на основе опять какого-нибудь утверждения, которое в свою очередь также должно быть доказано и т.д. - уходим в бесконечность, т.е. мы не знаем, откуда начать обоснование; воздерживаемся от суждения.
Третий троп называется "относительно чего", при котором подлежащая вещь кажется нам той или иной по отношению к судящему и созерцающему предмет. Судящий о предмете является в одно и то же время субъектом и объектом познания. Когда мы о чем-нибудь судим, то вмешиваемся в процесс познания, поэтому мы не можем судить о предмете самом по себе, т.к. он сам по себе не существует, а существует только лишь для нас.
Четвертый троп - о предположении. Если философ желает избежать удаления в бесконечность, то он догматически предполагает, что некоторое положение является истинным само по себе. Но скептик не соглашается на такую уступку, считая, что это именно уступка, положение принимается без доказательства и поэтому не может претендовать на истину.
Пятый троп - взаимодоказуемости, который гласит, что чтобы избежать бесконечности в доказательстве, философы часто впадают в ошибки взаимодоказуемости. Одно положение обосновывают при помощи другого, которое, в свою очередь, обосновывается при помощи первого.
Все эти тропы скептики применяют при рассмотрении любого философского вопроса. Скептики спорили со своими современниками, основными оппонентами для них являлись стоики. В книгах Секста Эмпирика есть возражения против этиков, риторов, геометров, астрологов (аргументы из этой книги будут встречаться в работах отцов Церкви). Вот, например, проблема причинности. В частности, Секст Эмпирик рассматривает вопрос, существует ли причина или не существует? В начале он доказывает, что причина существует, ибо трудно предположить, что существует какое-нибудь действие без его причины, тогда все было бы в полном беспорядке. Но и с не меньшей убедительностью он доказывает, что никакой причины нет. Ибо прежде чем помыслить какое-нибудь действие, мы должны знать, что есть причина, которая порождает это действие, а для того, что бы знать, что это причина, мы должны знать, что она есть причина некоего действия, т.е. мы не можем ни причину, ни действие помыслить отдельно, т.е. они соотносительны друг с другом. Поэтому чтобы помыслить причину, нужно раньше познать действие, а чтобы познать действие, нужно раньше познать причину. Из этой взаимодоказуемости выходит, что мы не можем знать ни причину, ни действие.
Несколько слов о том, как античный скептицизм взаимодействовал с зарождающимся христианством. Можем ли мы сказать, что скептицизм мешал или способствовал распространению христианства? Большинство историков философии считают, что античный скептицизм подготовил почву для того, чтобы семя христианства благодаря проповеди апостолов упало на благоприятную почву. Скептические взгляды в первые года после Р.Х. настолько были распространены среди античных мыслителей, что любое высказывание могло восприниматься как вполне достоверное и достойное. И скептицизм подготовил античный мир к тому, чтобы сказать: "Верую, ибо абсурдно". Поэтому можно сказать, что скептицизм играл подготовительную роль для распространения христианства в Европе.
Скептицизм получил развитие в работах Лактанция, который считал скептицизм хорошим введением в христианство. Ведь скептицизм показывает тщетность и слабость нашего разума, он доказывает, что разум не может своими силами познать истину, для этого необходимо откровение. С другой стороны, блаж. Августин показывает другой способ отношения христианина к скептицизму - путь его преодоления. В своих работах он доказывает, что скептицизм не является истинной философией. Согласно Августину, скептицизм разрушает веру в истину, а поскольку Бог есть истина, то скептицизм ведет к атеизму. Поэтому любой христианин должен вести непримиримую борьбу со скептицизмом.
© Гусев Д. А., 2015
© Издательство «Прометей», 2015.
Рецензенты:
Н. А. Дмитриева, доктор философских наук, профессор кафедры философии Московского педагогического государственного университета (МПГУ)
С. И. Музяков, доктор философских наук, профессор кафедры психологии, педагогики и социально-гуманитарных дисциплин Московского университета им. С.Ю. Витте
* * *
Введение
Скептицизм в философии характеризуется множеством проявлений и имеет многих представителей начиная с Древнего мира и заканчивая современной философией. Однако скептицизм в качестве одного из направлений в философии или типа философского мышления появился в Древней Греции или, – шире, – в античном мире, где прошел длительную идейную и историческую эволюцию и достиг своего расцвета; т. е. скептицизм в своем наиболее полном проявлении, завершенном виде или аутентичной форме – это античный скептицизм.
Нередко под скептиком подразумевается тот, кто решительно все отрицает (идеи, учения, теории – как несостоятельные), не соглашается ни с одним тезисом, ничему и никому не верит, пытается возразить любому утверждению; широко распространен взгляд на скептика как на разрушителя и ниспровергателя. Такое понимание основных характеристик скептика и скептицизма является, по крупному счету, ошибочным. Скептик является всего лишь размышляющим, ничего определенно не утверждающим и не отрицающим, во всем сомневающимся и ищущим истину, а скептицизм – это всего лишь сомнение в процессе такого поиска, призванное удержать мыслителя от поспешных выводов, малообоснованных предпочтений, безусловного принятия тезисов, которые могут быть ложными.
Скептицизм есть сомнение, и, если философия – это любовь к мудрости, т. е. Не обладание истиной, а всего лишь стремление к ней, то скептицизм (а в данном случае можно также сказать – критицизм) является не только и даже не столько направлением в философии, сколько одним из ее существенных признаков, одной из ее важных характеристик, ведь без сомнения, или критического отношения к идеям, стремление к истине (или любовь к мудрости), скорее всего, невозможно. Если же сомнение, или скептицизм является необходимым признаком философии, то его скептицизма тесным образом или напрямую связано с исследованием самой природы и специфики философского знания, или же – является исследованием одного из принципиальных ее аспектов, что и определяет актуальность темы.
Считается, что античный скептицизм окончательно оформился в так называемый, по Б. Расселу, «второй период» истории античного мира – период македонского господства, который длился до периода Римской империи и известен как «эллинистический век». По свидетельству того же Б. Рассела, именно на этот период приходится наилучшее во всей истории Древней Греции состояние естествознания и математики. При этом скептицизм как философия значительно уступал философии времен Платона и Аристотеля . Совпадение по времени в древнегреческой интеллектуальной истории, с одной стороны, оформления скептицизма в философское учение, а с другой – расцвета наук едва ли случайное. Собственно, связь между философским скептицизмом и научным познанием лежит на поверхности, поскольку научное мышление скептично в принципе – оно всегда стремится оспорить «очевидное», проникнуть в его тайну, обнаружить скрытую за ним истину. Поэтому, возможно, античный скептицизм явился неким историческим рубежом, с которого теоретическое мышление «раздвоилось» на старое, философское и новое, научное мышление, и стала развиваться, наряду с философской картиной мира, научная картина мира. Поэтому возможно, миссия скептицизма в интеллектуальной истории Древней Греции состояла именно в фиксировании феномена нового теоретического мышления – научного мышления.
Если это так, то исследование античного скептицизма как ранней методологии научного мышления открывает новую и актуальную перспективу в изучении античных скептиков, в круг которых попадают, возможно утверждать, не только собственно скептики, но также стоики, эпикурейцы и киники. Все эти школы пусть по-разному, но сделали скепсис своеобразной основой своей философии.
Не существует однозначного и общепризнанного ответа на вопрос о том, что следует подразумевать под античным скептицизмом. Это понятие является скорее неопределенным, чем определенным, т. к. оно не имеет ясного содержания и четкого объема: совокупность идей, хронологические рамки и круг представителей античного скептицизма возможно прочертить лишь приблизительно. С одной точки зрения и в узком смысле слова, античный скептицизм – это собственно скептическая школа, родоначальником которой считается Пиррон. С другой точки зрения и в широком смысле, под античным скептицизмом подразумевается вообще скептическая традиция, или «вектор» древнегреческой философии от досократиков до мыслителей эллинизма. Наконец, возможна и третья, своего рода «средняя» точка зрения, согласно которой античный скептицизм представляет собой общую интеллектуальную направленность эллинистических философских построений, выразившуюся, прежде всего, в скептической и протестной настроенности представителей различных школ этого периода. В данном исследовании автор придерживается, в том числе и такого, понимания античного скептицизма, которое будет развито и обосновано далее.
Рассмотрение античных скептиков в ракурсе связи выдвигаемого ими скепсиса со скепсисом науки наталкивается на возражение, по которому в современном смысле слова наука и соответствующая эпистемология появились спустя века после античного философского скептицизма и отвечающей ему эпистемологии, так что обе эпистемологии «несоизмеримы» между собой. Верно, что в эллинистическую эпоху наука в современном понимании не существовала, но существовало теоретическое мышление, которое вряд ли возможно однозначно охарактеризовать как «несоизмеримое» с теоретическим мышлением современности.
В период эллинизма, в отличие от периода полисной демократии, общество оказалось в жесткой политической системе, которая не приветствовала вмешательство «простого человека» в политику, управление, власть. Стало формироваться новое общественное сознание – слабости перед установлениями, которые «простой человек» не производит и которые изменить, поэтому, не может, но может и должен только подчиниться им, не задумываясь об их истине, данной не ему, а «высшим силам» в виде божественной земной власти. Интеллектуальным коррелятом такого общественного сознания и мог выступить философский скептицизм как философия тщетности человеческих усилий установить «высшие» истины; в силу чего эпистемология эллинистических философов состоит в неприятии самонадеянности теоретического мышления прежних времен, когда философы были уверены, что человеческий интеллект способен дойти до «последних оснований» бытия, понять высшие истины и сделать это знание главным двигателем общественной жизни в правильном направлении. Наиболее недвусмысленно выразил эту веру в человеческий интеллект Платон, который утверждал, что обществом должны править философы. Эллинистический же философский скептицизм просто указал человеческому познанию его реальные возможности – достигать лишь относительных, приблизительных, условных истин, которые должны помогать выживанию человека в далеко не «великодушном» человеческом мире и не должны претендовать на нечто большее, и, кроме того, которые в последующем могут и вовсе оказаться заблуждениями.
Подобный скепсис в отношении самого понятия «истина» во многом характеризует и современную науку. Эллинистическая философия была скептична в отношении «неограниченных возможностей» теоретического мышления; причем важен не сам этот скепсис, но его мотив, состоящий в понимании того, что возможности теоретического мышления ограничены, что оно, любя истину и стремясь к ней, наталкивается на тяжелую и, быть может, неразрешимую проблему доказательства достоверности теоретического знания, в силу чего на теоретическое мышление следует смотреть не восторженно, а спокойно и прагматически. В данном случае не будет лишенным оснований утверждение, согласно которому философия науки возникла в середине XIX века как «второе рождение» прагматичной эпистемологии эллинистических философов – в виде доктрины позитивизма, представители которой прагматически предлагали изгнать из науки пустые, по их мнению, теоретические понятия.
В связи с этим античный скептицизм представляет исследовательский интерес именно как ранняя эпистемология, вполне «соизмеримая» с эпистемологией современной науки и, определенно, опередившая свое время, коль скоро в эллинистической эпистемологии можно найти своего рода позитивистские идеи. Эллинистические философы, рассмотренные под углом зрения их «скептической» эпистемологии, выглядят настоящими пророками в мировой интеллектуальной истории, а не «потерянным поколением» философов в их историческом времени упадка великих философских систем.
В отличие от традиционного историко-философского понимания представителей античного скептицизма – как «малозаметных» философов времен заката античной философии, – понимание их в качестве мыслителей, которые стояли у истоков научного мышления, актуально, поскольку позволяет проследить античные корни научной картины мира и, тем самым, показать непрерывность в развитии научной рациональности – от рациональности античного человека до рациональности, породившей и развивающей современную науку. Тема научного и технологического развития по определению актуальна всегда – без такого развития нет человека и общества; и отражение античным скептицизмом научной, технологической природы человека, пусть и в косвенной форме – философской рефлексии в отношении возможностей теоретического мышления достигать истинного знания, помещает античный скептицизм в вечно актуальный контекст философии человека и человеческого мира.
Античный скептицизм в философии редко становился отдельным объектом изучения, исследовательская мысль нечасто обращала на него свое внимание, в силу чего в целом он остался малоизученным философским явлением.
Одной из причин такого положения дел, возможно, является широко распространенная и во многом неверная интерпретация скептицизма как «враждебного мысли», по замечанию Гегеля, интеллектуального явления . В данном случае имеется ввиду, что мышление вообще и философское мышление в частности, как правило, стремится к достижению каких-нибудь результатов, к какому-либо постулированию, определенности и положительному установлению, в то время как одна из принципиальных позиций скептицизма состоит как раз в том, чтобы ничего не устанавливать и не постулировать. Поэтому скептицизм, чаще всего, был малоинтересным для мышления, ориентированного на некий положительный поиск, и исследовательская мысль в целом «обошла» его своим вниманием. Однако малоизученное является, как правило, и малопонятным или же понимается неправильно. Последнее порождает во многом неверные оценки и ошибочные выводы.
Скептицизм часто рассматривается как отрицательный догматизм, как философское направление, во многом родственное агностицизму и релятивизму или даже, по крупному счету, тождественное им. Часто не разграничивается полный и частичный скептицизм и вместо того, чтобы видеть их существенные различия, экстраполируют признаки последнего на первый, тем самым значительно искажая его содержание. Как правило, часто пытаются обвинить скептицизм в непоследовательности, найти в нем противоречия, обычно не замечая, что скепсис хорошо знает подобного рода возражения против себя и без труда с ними справляется. Более того, достаточно часто скептицизму приписывают такие положения, которые ему совершенно не свойственны и наделяют его такими чертами и особенностями, которые не являются для него характерными. Нередко античный скептицизм расценивался как настроение эпохи или ее психологическая мода, но не как самостоятельное направление мысли, философская же актуальность и даже состоятельность античного скептицизма часто ставилась под сомнение. Таким образом, неверных интерпретаций и негативно-оценочных упоминаний о скептицизме немало, вследствие чего аутентичное его содержание фактически не улавливалось. Кроме того, в большинстве случаев, сочинения об античном скептицизме носят, по преимуществу, констатирующе-описательный характер.
Неудивительно поэтому, что античный скептицизм представляет собой недостаточно изученное философское явление как в отечественном, так и, по крупному счету, в зарубежном философском антиковедении: отдельным предметом исследования в отечественной и зарубежной историко-философской литературе античный скептицизм становился довольно редко. Так, например, трудов, вышедших за последние сто лет и посвященных исторически параллельным античному скептицизму направлениям, – стоицизму, кинизму и эпикуреизму, – во много раз больше, чем исследований, посвященных скептицизму (приблизительно несколько сотен против нескольких десятков наименований).
Если говорить об историко-философской литературе на русском языке, исключая упоминания об античном скептицизме (объемом от нескольких абзацев до нескольких страниц) в общих монографиях по истории античной философии и вообще истории философии, а также за исключением публикаций автора по данной теме, то картина будет выглядеть следующим образом. Существует только один историко-философский труд монографического характера, целиком посвященный античному скептицизму – это переведенная и изданная в 1910 г. в Санкт-Петербурге монография немецкого ученого Рауля Рихтера «Скептицизм в философии» . Далее следует упомянуть еще одну широко известную работу, но уже не монографического характера – это раздел об античном скептицизме в многотомной «Истории античной эстетики» А.Ф. Лосева, который дублируется его же статьей «Культурно-историческое значение античного скептицизма и деятельность Секста Эмпирика», предваряющей двухтомник сочинений Секста Эмпирика в серии «Философское наследие», выпущенный издательством «Мысль» в 1976 г . Так же античному скептицизму посвящены статья Н. В. Брюлловой-Шаскольской открывающая «Три книги пирроновых положений» Секста Эмпирика, изданные в Санкт Петербурге в 1913 г. первая глава книги В.М. Богуславского «Скептицизм в философии» (1990 г.) первый параграф первой главы «Природа философского скептицизма» монографии Г.Г. Соловьевой «О роли сомнения в познании» (1976 г.) , вступительная статья М.М. Сокольской «Бесконечное приближение к истине», предваряющая русскоязычный перевод сочинения Цицерона «Academicorum» (2004 г.) и депонированная рукопись Т. Н. Власика «Роль скептицизма в становлении философской критики» (1991 г.). В сборниках статей существуют три работы об античном скептицизме – это статья Д.Б. Джохадзе «Теория познания античного скептицизма и ее современное значение» (1986 г.), статья М.Н. Гутлина «Воззрения школы скептиков на античную религию» (1989 г.) и статья Г.К. Тауриня «Понимание специфики философского познания мира в развитии скептицизма» (1988 г.) . В периодической печати существуют только две историко-философских работы об античном скептицизме – это обстоятельные статьи профессора А.В. Семушкина «Античный скептицизм. Лекция 1. Пирронизм» и «Античный скептицизм. Лекция 2. Эволюция пирронизма. Неопирронизм» в журнале «Вестник Российского университета дружбы народов» за 1997 г. и 1998 г . Такой странный по своей количественной незначительности перечень русскоязычной литературы об античном скептицизме дают фонды Российской Государственной Библиотеки и результаты электронного поиска в фондах ИНИОН РАН.
Лучше обстоят дела с зарубежной литературой. Существует несколько работ монографического характера на английском языке, целиком посвященных античному скептицизму – это книга Н. Маккола «Греческие скептики от Пиррона до Секста» (1869 г.), монография М. Патрик «Греческие скептики» (1929 г.), труд Ш. Стог «Греческий скептицизм» (1969 г.), работы К. Янчека «Пролегомены к Сексту Эмпирику» (1951 г.) и «Скептический метод Секста Эмпирика» (1972 г.), исследование Дж. Аннас и Дж. Барнеса «Тропы скептицизма. Древние тексты и современные интерпретации» (1985 г.), книга Г. Тарранта «Скептицизм или платонизм? Философия четвертой Академии» (1985 г.) . Следующие работы посвящены античному скептицизму частично – монография Е. Бивена «Стоики и скептики» (1913 г.), произведение А. Лонга «Эллинистическая философия. Стоики, эпикурейцы, скептики» (1974 г.), книга Ч. Ландесмана «Скептицизм» (2002 г.) и одноименные произведения К. Хуквея (1992 г.), К. Нильсена (1973 г.), А. Несса (1968 г.), Н. Ричера (1980 г.) ; в пяти последних сочинениях античному скептицизму уделяется далеко не основное внимание. Далее следует отметить сборники статей, большая часть которых посвящена античному скептицизму – это «Скептическая традиция» под редакцией М. Бернета (1983 г.), «Сомнение и догматизм. Исследования по эллинистической философии» (1980 г.) и сборник Г. Стрикер «Очерки по эллинистической эпистемологии и этике» (1996 г.) . Кроме того наберется не многим более десятка англоязычных статей в периодической печати. Среди сочинений неанглоязычной литературы, посвященной античному скептицизму, можно отметить труды немецких ученых Е. Паппенгейма – «Жизненные перипетии Секста Эмпирика» (1887 г.) и «Комментарии к пирроновым основоположениям Секста Эмпирика» (1881 г.), М. Гааса «Жизнь Секста Эмпирика» (1882 г.), А. Гедекемейера «История греческого скептицизма» (1968 г.), Э. Целлера «Стоики, эпикурейцы и скептики» (1870 г.), У. Буркхарда «Мнимое гераклетианство скептика Энесидема» (1973 г.), Д. Шмухера-Хартмана «Счастливое искусство сомнения: Античный скептицизм у Секста Эмпирика» (1986 г.); а также французских авторов В. Брошара «Греческие скептики» (1923 г.), М. Конше «Пиррон или явление» (1973 г.), Ж. Дюмонта «Скептицизм и феномен. Сочинение об идейных корнях пирронизма и его значении» (1972 г.), Л. Робина «Пиррон и греческий скептицизм» (1944 г.) . Такой количественный набор зарубежной историко-философской литературы об античном скептицизме дают фонды РГБ, ВГБИЛ им. М.И. Рудомино и ИНИОН РАН.
Кроме того, по данным каталогов диссертационного филиала РГБ в г. Химки в отечественной историко-философской науке не существует ни одной диссертации, посвященной античному, или классическому скептицизму, в то время как по каждому из хронологически параллельных скептицизму философских направлений – эпикуреизму, стоицизму, кинизму – защищено не одно диссертационное исследование.
Как видим, античный, или классический скептицизм представляет собой во многом историко-философскую «целину», особенно относительно его представленности в отечественной научной литературе. Кроме того, по теме и предмету исследования, – в ракурсе сопоставления античного скептицизма с современными эпистемологическими идеями – на настоящее время не существует прямых систематических научных разработок. В зарубежной философии науки есть множество косвенных выходов на данную тему, так или иначе касающихся античной эпистемологии в связи с теоретическими вопросами современного научного развития. Однако автору, специально знакомившемуся с литературой по данному вопросу, не встретился материал, который анализировал бы в указанном контексте именно традицию античного скептицизма. Такая ситуация представляется во многом удивительной, если учесть, что в литературе по истории и методологии науки стало общим местом характеризовать научный метод с точки зрения такого его существенного элемента, как сомнение, или скепсис, что, возможно, восходит к Р. Декарту с его идеей науки как «методологического сомнения». Тем не менее, теоретики науки почему-то не проявляют интереса к множеству «точек соприкосновения» «методологического сомнения» в науке с сомнением, проповедуемым античным скептицизмом.
Автор пытается обосновать идею, согласно которой античные скептические философы создали уникальную по тем временам философию, не имевшую аналогов с предыдущими философскими системами, – философию человеческой рациональности . На поверхностный взгляд, эта философия запрещает всякое действие и развитие, предостерегая от обольщения какой бы то ни было определенностью, собственно и создающей интерес, мотивацию, стремление. Поэтому скептицизм и может быть охарактеризован в качестве отрицательного догматизма, родственного, например, агностицизму. Сущность античного скептицизма, на мой взгляд, состоит в открытии характера человеческой рациональности, не обеспеченной никакими внешними (по отношению к ней) гарантиями своей надежности как инструмента достижения истины. Античные скептические философы высказали до Юма и Канта принципиальное положение, по которому человеческий разум вынужден довольствоваться лишь условными истинами, не имея возможности точно выяснить, являются ли они истинами. Таково ядро античного скептицизма, содержащее, вопреки мнению Гегеля, мощную эвристику, откликнувшуюся намного позже в философии Юма и Канта, – своеобразную критику чистого разума, созданную такими же, как и Кант, по иронии, «критиками чистого разума» античными скептиками. Эвристика античного скептицизма откликнулась также в феномене философии науки с рождения этого феномена в середине XIX века и по настоящее время. Можно сказать, что философия науки, представленная позитивистским, историческим, постмодернистским направлениями – это во многом не что иное, как скептицизм, частичный или полный, в отношении научной истины.
Поэтому автор предпринимает попытку рассмотреть античный скептицизм как эпистемологию – открытую времени философию человеческой рациональности. Не замеченная Гегелем эвристика этой философии была видна уже в самой системе высказываний античных скептических философов – именно в их рекомендации «воздерживаться» (от любого выбора), не имеющей смысла категорического императива (скептические философы в принципе не могли быть ригористами), но важной с точки зрения вопроса «почему». «Воздерживаться» надо потому, что мы никогда не выясним, находимся ли на правильном пути, и важно именно это осознание, которое не мешает людям проходить свой путь, но препятствует их обольщению. Эвристика – именно в этом «не обольщающемся сознании», которое не препятствует человеку жить деятельной жизнью, но жить, по словам самих античных скептических философов, подобно «мудрецу», а не «глупцу» .
Итак, с одной стороны, есть исследования по античному скептицизму, в которых он представлен как «историко-архивный» феномен большей или меньшей, скорее, меньшей философской значимости без сколько-нибудь внятного намека на эту философию как революционную для своего времени философию человеческой рациональности. С другой стороны, имеется масса философско-научных исследований, в сущности, разрабатывающих понятие «скептицизм» (в науке), но во многом косвенно и даже неосознанно и, соответственно, без всяких аллюзий в отношении античного скептицизма. Наконец, выше упоминался, пожалуй, единственный прецедент специальной разработки понятия «скептицизм» – в книге Р. Рихтера «Скептицизм в философии». Однако и это уникальное исследование, по крупному счету, не видит в скептицизме философию человеческой рациональности, просто указывая, что скепсис присущ многим выдающимся философским системам разного времени. Предмет данного исследования представляет новый поворот темы античного скептицизма. Эта философия целенаправленно рассматривается в качестве античного (и, возможно, первого в мировой интеллектуальной истории) опыта философии человеческой рациональности. Тем самым античный скептицизм исследуется, помимо прочего, и с точки зрения его связи с традицией философии научной рациональности (философии науки) – традицией, охватывающей период с середины XIX века по настоящее время.
Объектом монографического исследования является античный скептицизм как направление в философии и как определенный тип философского мышления; скептицизм эллинистической эпохи, представленный не только собственно скептической школой, но и другими философскими направлениями эллинизма, как ранняя форма рефлексии теоретического знания.
Предметом монографического исследования является философская и историческая эволюция античного скептицизма, его наиболее полное и завершенное воплощение в философской деятельности Секста Эмпирика, соотношение и взаимодействие онтологического, гносеологического и этического аспектов античного скептицизма; традиция эллинистического скептицизма как ранней формы рефлексии теоретического знания в ее перспективном отношении к современным эпистемологическим построениям.
Целью монографического исследования является выявление специфики античного скептицизма и установление его содержательной аутентичности, места, роли и значения в истории философии и философском мышлении; выяснение и установление разноплановой корреляции между античным скептицизмом в виде общего «вектора» эллинистической философии как ранней формы рефлексии теоретического знания – с одной стороны – и современными эпистемологическими концепциями – с другой.
Поставленная цель предполагает решение следующих основных задач:
– проследить философские и исторические предпосылки античного скептицизма в допирроновой философии, а также – его философскую и историческую эволюцию от Пиррона до Секста Эмпирика, охарактеризовать основные исторические типы античного скептицизма, представленные учениями старших скептиков (Пирон и Тимон), академиков (Аркесилай и Карнеад) и младших скептиков (Энесидем, Агриппа, Секст Эмпирик) и обозначить контуры философских и исторических судеб античного скептицизма;
– реконструировать общую систему античного скептицизма в ее онтологическом, гносеологическом, антропологическом и этическом аспектах на основе анализа философских трактатов Секста Эмпирика;
– рассматривая учение младших скептиков о тропах воздержания от суждений, выявить специфику гносеологических идей античного скептицизма, построенных на принципе изостении и установить их соотношение с трактовкой фактической жизни философа-скептика, базирующейся на принципе феноменализма;
– проанализировать одно из основных противоречий античного скептицизма: между изостеническим принципом воздержания от постулатов и положительным постулированием атараксии и показать следующую из этого противоречия парадоксальность этического учения античных скептиков;
– выявить цели, задачи и основные направления скептической критики положительных (или, согласно скептикам, догматических) философских и научных построений и отношение ее к философским конструкциям самих скептиков;
– установив специфику античного скептицизма, выявить его качественную определенность, установить содержательную аутентичность и сформулировать его характеристику как особой формы или типа философствования, определить место, роль и значение античного скептицизма в истории философии и философском мышлении;
– проанализировать античный, или эллинистический скептицизм как раннюю форму рефлексии теоретического знания и идейную предтечу современных концептуальных построений в области философии науки;
– установить корреляцию между скептически ориентированными философскими направлениями эллинизма (стоицизмом, эпикуреизмом и пирронизмом) и соответствующими направлениями в современной философии науки (позитивизмом и неопозитивизмом, постпозитивизмом, представленным историческим и постмодернистским направлениями).
Для решения поставленных задач и реализации цели исследования требуются соответствующие методологические основания. Рассмотрение философских идей скептически ориентированных мыслителей эллинистического периода в указанных выше аспектах осуществляется на основе единства этимологического, логического и исторического подходов, а также принципа системности и некоторых герменевтических приемов (в частности, интерпретации и понимания). При классификации основных типов, или форм античного скептицизма применяется формально-логический метод деления понятия. В монографии также используется метод историко-философской реконструкции, который включает в себя приемы первичного (при рассмотрении источников) и вторичного (при привлечении различного рода литературы по изучаемой теме) исследования при отборе необходимого материала, методы имманентного интерпретирующего анализа (при анализе философских построений античных скептиков) и компаративистского анализа (при сравнении эпистемологических идей эллинистической, или позднеантичной философии с современными концепциями в области философии науки) и метод синтеза как соединения интерпретированного материала в новом качестве. Кроме того, в исследовании используются системный, исторический, междисциплинарный подходы, методы историко-философского и историко-социологического анализа.
Источниковую базу исследования составляют прежде всего философские трактаты Секста Эмпирика «Три книги пирроновых положений» и «Одиннадцать книг против ученых», знаменитое сочинение Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», а также упоминания о греческих скептиках и их воззрениях в трудах Цицерона, Плутарха, Евсевия Кесарийского, Авла Геллия, Лактанция и Августина Блаженного .
При рассмотрении идейных и исторических предпосылок античного скептицизма и его эволюции в допирроновой философии привлекается знаменитое собрание фрагментов философов-досократиков Германа Дильса и некоторые сочинения Платона и Аристотеля.
Также рассматриваются упоминания об античном скептицизме в трудах П. Гассенди, М. Монтеня, Ф. Бэкона, Р. Декарта, Д. Юма, И. Канта, Г. Гегеля, Л. Фейербаха и других философов нового и новейшего времени .
Значительное внимание автор уделяет таким исследованиям об античном скептицизме как монография Р. Рихтера «Скептицизм в философии» и раздел в фундаментальном труде А.Ф. Лосева «История античной эстетики», которые являются, на сегодняшний день, единственными доступными русскоязычному читателю произведениями, на основе которых можно обстоятельно и подробно познакомиться с античным скептицизмом.
Привлекаются исследования об античном скептицизме немецких ученых второй половины XIX – первой половины XX века, основательно изучавших его преимущественно с точки зрения классической филологии, – Э. Целлера, Е. Паппенгейма, А. Гедекемейера, Э. Шульца, М. Гааса и других; сочинения, в той или иной мере затрагивающие классический скептицизм, немецких ученых второй половины XX века У. Буркхарда и В. Шмухера-Хартмана; англоязычных авторов – Дж. Аннас, Дж. Барнеса, Е. Бивена, Н. Макколла, М. Патрик, Ш. Стог, А. Лонга, А. Несса, Г. Стрикер, Г. Тарранта, Д. Хауса, Б. Мейтса, А. Френкина, Дж. Риста, М. Бернета, Р. Чизолма, Е. Флинтоффа, А. Макмахона, К. Ландесмана, К. Хуквея, К. Нильсена, Р. Попкина, Н. Ричера; франкоязычных авторов В. Брошара, Л. Робина, М. Конше, Ж. Дюмонта и чешского автора К. Янчека .
См.: Власик Т.Н. Роль скептицизма в становлении философской критики. Ленинград, 1991. Рукопись депонирована в ИНИОН РАН № 43897 от 12. 02. 91.
См.: Джохадзе Д.В. Теория познания античного скептицизма и ее современное значение // Эллинистическая философия (современные проблемы и дискусии). Сборник научных статей. М.: «наука», 1986. С. 32–66. Гутлин М.Н. Воззрения школы скептиков на античную религию // Социально-политические и культурные проблемы истории стран Европы от античности до нового времени. М.: 1989. С. 42–60. Тауринь Г.К. Понимание специфики философского познания мира в развитии скептицизма // Античная философия: специфические черты и современное значение. Материалы научной конференции по античной философии. Рига: Зинатне, 1988. С. 45–49.
См.: Семушкин А.В. Античный скептицизм. Лекция 1. Пирронизм // Вестник Российского университета дружбы народов. Философия. Bulletin of Peoples Friendship University of Russia. Philosophy. М., 1997. № 1. С. 176–187. Античный скептицизм. Лекция 2. Эволюция пирронизма. Неопирронизм // Там же. 1998. № 1. С. 66–73.
См.: Maccoll N. The Greek Sceptics from Pyrrho to Sextus. London and Cambridge: Macmillan and Co., 1869. Patric M. M. The Greek Sceptics. New-York: ColumbiaUniversity Press, 1929. Stough C.L. Greek Scepticism. A study in epistemology. Berkeley and Los-Angeles, 1969. Janacek K. Prolegomena to Sextus Empiricus. Olomouc: Palacke Universita, 1951. Janacek K. Sextus Empiricuś skeptical methods. Praha: Universita Karlova Praha, 1972. Annas J., Barnes J. The modes of skepticism. Ancient texts and modern interpretations. Cambridge, London: Cambridge Universiti Press, 1985. Tarrant H. Scepticism or Platonism? The philosophy of the FourthAcademy. Cambridge: CambridgeUniversity Press, 1985.
См.: Bevan E.R. Stoics and Sceptics. Oxdord: Clarendon Press, 1913. Long A. A. Hellenistic philosophy. Stoics, epicureans, skeptics. London: Duckworth, 1974. Zeller Ed. The Stoics, Epicureans, and Sceptics. New York: Russelland Russel, 1962. Landesman Ch. Scepticism. The central issues. Malden: Blackwell Publishers, 2002. Hookway Ch. Scepticism. London and New York: Routledge, 1992. Nielsen K. Scepcicism. Macmillan: St. Martins’s Press, 1973. Naess A. Scepticism. London: Routledge and Kegan Paul. New York: Humanities Press, 1968. Rescher N. Scepticism. A critical reappraisal. Oxford: Basil Blackwell, 1980.
См.: The Skeptical Tradition. Ed. By Burnyeat M. Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1983. Doubt and dogmatism. Studies in Hellenistic Epistemology. Oxford: Clarendon Press, 1980. Striker G. Essays on Hellenistic epistemology and ethics. Cambridge, New York, Melbourne: CambridgeUniversity Press, 1996.
См.: Burnyeat M.F. Tranquillity Without a Stop: Timon, Frag. 68 // The Classical Quarterly. Vol. 30. No. 1. P. 86–93. Chilsholm R. Sextus Empiricus and modern Empiricizm // Philosophy of Science. Vol. 8. No. 3. 1941. P. 371–384. DeLacy Ph Ούμάλλον the antecedents of ancient skepticism // Phronesis. Vol. 3. No. 1. 1958. P. 59–71. Flintoff E. Pyrro and India // Phronesis. V. 25. No. 1. 1980. P. 88–108. Frenkian A. M. Sextus Empiricus and Indian Logic // The Philosophical Quarterly. Vol. XXX. No. 2. 1957. P. 115–126. House D. K. The life of Sextus Empiricus // The Classical quaterly. Vol. 39. Num. 1. 1980. P. 227–238. Macmahon A. P. Sextus Empiricus and the arts // Harward Studies in classical philology. Vol. 42. 1931. P. 79–137. Mates B. Stoic logic and the text of Sextus Empiricus // American Journal of Philology. 1949. V. 70. P. 290–298. Rist J. M. The heracliteanism of Aenesidemus // Pxoenix. Vol. 24. No. 4.1970. P. 309–319.
См.: Pappenheim E. Lebensverhältnisse des Sextus Empiricus. Berlin, 1887. Pappenheim E. Erläuterungen zu des Sextus Empiricus Pyrrhoneischen Grundzügen. Leipzig: Meiner, 1881. Haas M. Leben des Sextus Empiricus. Burbhausen, 1882. Goedeckemeyer A. Die Geschichte des griechischen Skeptizismus. Darmstadt, 1968. Zeller Ed. The Stoics, Epicureans, and Sceptics. New York: Russelland Russell, 1962 (в англ. переводе с нем.). Burkhard U. Die angebliche Heraklit-Nachfolge des Sceptikers Aenesidem. Bonn, 1973. Schmuher-Hartmann J. Die Kunst des glücklichen Zweifelns: Antike Skepsis bei Sextus Empiricus. Philos. Rekonstruction nach der «Logic des Verstehens». Amsterdam: Grüner, 1986. Brochard V. Les Scepticues grecs. 2-nd ed. Paris: Vrin, 1923. Conche M. Pyrrhon ou l’apparence. Villers sur Mer: Ed. de Megare, 1973. Dumont J. P. Le scepticisme et le phenomene. Essai sur la signification et les origins du pyrrhonisme. Paris: Vrin, 1972. Robin L. Pyrrhon et le scepticisme grec. Paris: Presses universitaires de Franse, 1944.