20 октября 1696 года (что соответствует 30 октября по григорианскому календарю) Боярская Дума по представлению царя Петра I приняла постановление «Морским судам быть...», и это стало первым законом о флоте и признанием официальной датой его основания.
А в начале марта 1697 г. из России в Западную Европу выехало Великое посольство . Великими полномочными послами были назначены:
Лефорт Франц Яковлевич — генерал-адмирал, Новгородский наместник;
Головин Фёдор Алексеевич — генерал и воинский комиссарий, Сибирский наместник;
Возницын Прокофий Богданович — думный дьяк, Белёвский наместник.
При них было более 20 дворян и до 35 волонтёров, среди которых находился урядник Преображенского полка Пётр Михайлов
— сам царь Пётр I
, фактически руководивший этой масштабной экспедицией на Запад для изучения европейского опыта и, прежде всего, корабельного искусства. Перед Петром, только что завоевавшим Азов, стояла задача создания мощного военного флота. На специальной сургучной печати, которую царь ставил на своих письмах во время путешествия, была надпись: «Я ученик и ищу себе учителей».
Формально Пётр следовал инкогнито, но его заметная внешность легко выдавала его. Да и сам царь во время путешествия нередко предпочитал лично возглавлять переговоры с иностранными правителями. Возможно, такое поведение объясняется стремлением упростить условности, связанные с дипломатическим этикетом.
Великое посольство Петра I в Европу (1697-98 гг.). Справа портрет Петра в одежде матроса во время его пребывания в голландском Саардаме (Саандаме). Гравюры Маркуса. (1699)
Посольство посетило Курляндию, Восточную Пруссию, Голландию, Австрию. С частью посольства Петр I на три месяца выезжал в Англию. Предполагавшаяся поездка в Венецию была отменена в связи с известиями о стрелецком бунте в Москве и спешным возвращением Петра I в Россию августе 1698 г.
Особое место в этом путешествии занимала одна из крупнейших морских держав Европы - Голландия .
Русские послы в Гааге
Голландия, самая передовая страна этого времени, первая в мире буржуазная республика, главная морская держава. В этом качестве она уже превзошла Испанию и еще не уступила Англии. Из пяти кораблей в мировом океане четверо - голландские. В русском языке большинство морских слов - голландские заимствования, от «аварии» и «айсберга» и далее, вплоть до «шкипера», «шланга» и «штурвала».
Голландия давно уже привлекала царя, и ни в какой другой стране Европы тех времён не знали так хорошо Россию, как в Голландии. Голландские купцы были постоянными гостями единственного русского морского порта того времени — города Архангельск. Ещё при царе Алексее Михайловиче, отце Петра, в Москве было большое количество голландских ремесленников; первые учителя Петра в морском деле, с Тиммерманом и Кортом во главе, были голландцы, много голландских корабельных плотников работало на воронежских верфях при строительстве кораблей для взятия Азова. Амстердамский бургомистр Николай Витзен был в России ещё при царе Алексее Михайловиче и ездил даже на Каспий. Во время своего путешествия Витзен завязал прочные отношения с московским двором; он исполнял поручения царского правительства по заказу судов в Голландии, нанимал корабельщиков и всяких мастеров для России.
Беседа Петра I в Голландии. Неизвестный голландский художник. 1690-е гг. ГЭ
Петр прибыл в Голландию со своим ближайшим окружением 8 августа 1697 г. Он опередил посольский обоз и, не остановившись в Амстердаме, отправился в небольшой городок Саардам, (совр. Заандам), который славился своими корабельными верфями. Он прибыл в Заандам в воскресенье, 18 августа 1697 года (по старому стилю).
Открытка 1901 года
Примерно там, где ему впоследствии поставят памятник, царь встречает знакомого по воронежской верфи кузнеца Геррита Киста и отправляется к нему на постой. Поселили Петра в коморке под сеновалом, спал Петр в шкафу, так было принято тогда в Голландии. Считалось что если спать полусидя - кровь не притекает к голове, очень полезно для здоровья. Здесь был Наполеон, он сказал: «Для великого человека ничто не бывает малым».
С 19 августа Петр начинает работать на верфи Линста Рогге простым плотником. В свободное от работы время он осматривал фабрики, мельницы и мастерские в Заанском районе. Бывал у местных жителей, особенно в семьях, члены которых работали в России. Появление иноземцев в Заандаме, явление для того времени необычное, привлекало любопытных. А слухи о том, что в Заандаме находится русский царь, привели к тому, что в поселок стали приезжать люди со всей страны. Инкогнито Петра было быстро нарушено, и назойливые зрители сделали его проживание в Заандаме невыносимым. Поэтому 25 августа Петр уходит из Заандама в Амстердам на купленном им здесь буере. До Амстердама он дошел по Заану под парусом за три часа.
Впоследствии Петр неоднократно возвращался в Заандам, но никогда не оставался здесь более чем на один день.
3 июля 1814 года император Александр I посетил Заандам и Домик Петра I, где возложил на камин мраморную доску с надписью «Petro Mayno. Alexander».
В 1816 году дочь императора Павла I Анна Павловна Романова стала супругой принца, а затем короля Нидерландов Вильгельма II Оранского. По случаю рождения их второго сына, Александра, в 1818 году Домик Петра был подарен ей королем Нидерландов Вильгельмом I. По приказанию Анны Павловны для ветхого строения был построен каменный футляр по образцу сооруженного императрицей Екатериной II покрытия для Домика Петра в Санкт-Петербурге.
Весной 1839 года Гаагу посетил наследник российского престола великий князь Александр Николаевич. Вместе со вторым сыном Анны Павловны, тоже Александром, они побывали в Заандаме в Домике Петра I. Это событие запечатлено на картине «Посещение русским царем Александром II Домика царя Петра 17 апреля 1839 г.», которая хранится в помещении Домика.Сопровождавший великого князя Александра, его воспитатель Василий Жуковский увидев избушку Петра сочинил патриотический экспромт: Над бедной хижиною сей витают Ангелы святые: Великий князь благоговей! Здесь колыбель империи твоей, здесь родилась великая Россия!
Впоследствии строение переходило от одного члена голландской королевской фамилии к другому. В 1886 году сын Анны Павловны король Нидерландов Виллем III подарил Домик царя Петра российскому царю Александру III. По указанию Александра III, были установлены балки, поддерживающие деревянные стены домика. Позднее Николай II распорядился построить для домика большой футляр в виде прочных кирпичных стен с крышей.
Дом находился в собственности российского царского двора вплоть до революции 1917 года.
С 1921 года г-н Пустошкин, секретарь бывшей царской миссии в Гааге, взял на себя заведование музеем. Он выступал от имени наследников Романовых. После официального отказа в 1948 году двух наследников Романовых от прав на домик он снова перешел во владение голландского государства и по сей день функционирует в качестве музея.
В записках А. О. Смирновой-Россет утверждается, что Александр Пушкин хотел стать дворником у домика Петра в Голландии. В разговоре с императором Николаем I, Государь сказал Пушкину: «Мне бы хотелось, чтобы король Нидерландский отдал мне домик Петра Великого в Саардаме». — Пушкин ответил: «Государь, в таком случае я попрошу Ваше Величество назначить меня в дворники». Государь рассмеялся и сказал: «Я согласен, а покамест назначаю тебя его историком и даю позволение работать в тайных архивах».
Домик Петра изнутри и частично снаружи расписан именами-фамилиями посетителей, среди которых можно обнаружить подпись Михаила Кутузова
Памятник Петру I на площади, недалеко от домика
В Амстердаме, где в это время находилось Великое посольство, через бургомистра города Витзена он выхлопотал себе разрешение работать на верфях Ост-Индской компании, руководство которой смогло оградить его от излишнего внимания. Царя записали в плотники к одному из лучших корабельных мастеров Герриту Клаасу Поолю, а для того чтобы он смог принять участие в постройке корабля с самого начала, заложили новый фрегат «Петр и Павел ».
Сплошь деревянное кораблестроение триста лет назад было, по сути, плотницким делом. На верфи, кроме Петра, трудились еще десять русских, в том числе царский любимец Алексашка Меньшиков, он единственный после целого дня махания топором не жаловался на боль в руках. Русские почти профессионалы, они здесь как бы на производственной практике, строят от начала до конца большой фрегат. Строят три месяца. Руководство Ост-Индской компании не догадается подарить фрегат России и корабль этот, «Петр и Павел», будет ходить потом на остров Ява, голландскую колонию в Индонезии.
16 ноября корабль был успешно спущен на воду. В честь русского царя было устроено показательное морское сражение.
20 октября 1696 года (что соответствует 30 октября по григорианскому календарю) Боярская Дума по представлению царя Петра I приняла постановление «Морским судам быть...», и это стало первым законом о флоте и признанием официальной датой его основания.
А в начале марта 1697 г. из России в Западную Европу выехало Великое посольство . Великими полномочными послами были назначены:
Лефорт Франц Яковлевич — генерал-адмирал, Новгородский наместник;
Головин Фёдор Алексеевич — генерал и воинский комиссарий, Сибирский наместник;
Возницын Прокофий Богданович — думный дьяк, Белёвский наместник.
При них было более 20 дворян и до 35 волонтёров, среди которых находился урядник Преображенского полка Пётр Михайлов
— сам царь Пётр I
, фактически руководивший этой масштабной экспедицией на Запад для изучения европейского опыта и, прежде всего, корабельного искусства. Перед Петром, только что завоевавшим Азов, стояла задача создания мощного военного флота. На специальной сургучной печати, которую царь ставил на своих письмах во время путешествия, была надпись: «Я ученик и ищу себе учителей».
Формально Пётр следовал инкогнито, но его заметная внешность легко выдавала его. Да и сам царь во время путешествия нередко предпочитал лично возглавлять переговоры с иностранными правителями. Возможно, такое поведение объясняется стремлением упростить условности, связанные с дипломатическим этикетом.
Великое посольство Петра I в Европу (1697-98 гг.). Справа портрет Петра в одежде матроса во время его пребывания в голландском Саардаме (Саандаме). Гравюры Маркуса. (1699)
Посольство посетило Курляндию, Восточную Пруссию, Голландию, Австрию. С частью посольства Петр I на три месяца выезжал в Англию. Предполагавшаяся поездка в Венецию была отменена в связи с известиями о стрелецком бунте в Москве и спешным возвращением Петра I в Россию августе 1698 г.
Особое место в этом путешествии занимала одна из крупнейших морских держав Европы - Голландия .
Русские послы в Гааге
Голландия, самая передовая страна этого времени, первая в мире буржуазная республика, главная морская держава. В этом качестве она уже превзошла Испанию и еще не уступила Англии. Из пяти кораблей в мировом океане четверо - голландские. В русском языке большинство морских слов - голландские заимствования, от «аварии» и «айсберга» и далее, вплоть до «шкипера», «шланга» и «штурвала».
Голландия давно уже привлекала царя, и ни в какой другой стране Европы тех времён не знали так хорошо Россию, как в Голландии. Голландские купцы были постоянными гостями единственного русского морского порта того времени — города Архангельск. Ещё при царе Алексее Михайловиче, отце Петра, в Москве было большое количество голландских ремесленников; первые учителя Петра в морском деле, с Тиммерманом и Кортом во главе, были голландцы, много голландских корабельных плотников работало на воронежских верфях при строительстве кораблей для взятия Азова. Амстердамский бургомистр Николай Витзен был в России ещё при царе Алексее Михайловиче и ездил даже на Каспий. Во время своего путешествия Витзен завязал прочные отношения с московским двором; он исполнял поручения царского правительства по заказу судов в Голландии, нанимал корабельщиков и всяких мастеров для России.
Беседа Петра I в Голландии. Неизвестный голландский художник. 1690-е гг. ГЭ
Петр прибыл в Голландию со своим ближайшим окружением 8 августа 1697 г. Он опередил посольский обоз и, не остановившись в Амстердаме, отправился в небольшой городок Саардам, (совр. Заандам), который славился своими корабельными верфями. Он прибыл в Заандам в воскресенье, 18 августа 1697 года (по старому стилю).
Открытка 1901 года
Примерно там, где ему впоследствии поставят памятник, царь встречает знакомого по воронежской верфи кузнеца Геррита Киста и отправляется к нему на постой. Поселили Петра в коморке под сеновалом, спал Петр в шкафу, так было принято тогда в Голландии. Считалось что если спать полусидя - кровь не притекает к голове, очень полезно для здоровья. Здесь был Наполеон, он сказал: «Для великого человека ничто не бывает малым».
С 19 августа Петр начинает работать на верфи Линста Рогге простым плотником. В свободное от работы время он осматривал фабрики, мельницы и мастерские в Заанском районе. Бывал у местных жителей, особенно в семьях, члены которых работали в России. Появление иноземцев в Заандаме, явление для того времени необычное, привлекало любопытных. А слухи о том, что в Заандаме находится русский царь, привели к тому, что в поселок стали приезжать люди со всей страны. Инкогнито Петра было быстро нарушено, и назойливые зрители сделали его проживание в Заандаме невыносимым. Поэтому 25 августа Петр уходит из Заандама в Амстердам на купленном им здесь буере. До Амстердама он дошел по Заану под парусом за три часа.
Впоследствии Петр неоднократно возвращался в Заандам, но никогда не оставался здесь более чем на один день.
3 июля 1814 года император Александр I посетил Заандам и Домик Петра I, где возложил на камин мраморную доску с надписью «Petro Mayno. Alexander».
В 1816 году дочь императора Павла I Анна Павловна Романова стала супругой принца, а затем короля Нидерландов Вильгельма II Оранского. По случаю рождения их второго сына, Александра, в 1818 году Домик Петра был подарен ей королем Нидерландов Вильгельмом I. По приказанию Анны Павловны для ветхого строения был построен каменный футляр по образцу сооруженного императрицей Екатериной II покрытия для Домика Петра в Санкт-Петербурге.
Весной 1839 года Гаагу посетил наследник российского престола великий князь Александр Николаевич. Вместе со вторым сыном Анны Павловны, тоже Александром, они побывали в Заандаме в Домике Петра I. Это событие запечатлено на картине «Посещение русским царем Александром II Домика царя Петра 17 апреля 1839 г.», которая хранится в помещении Домика.Сопровождавший великого князя Александра, его воспитатель Василий Жуковский увидев избушку Петра сочинил патриотический экспромт: Над бедной хижиною сей витают Ангелы святые: Великий князь благоговей! Здесь колыбель империи твоей, здесь родилась великая Россия!
Впоследствии строение переходило от одного члена голландской королевской фамилии к другому. В 1886 году сын Анны Павловны король Нидерландов Виллем III подарил Домик царя Петра российскому царю Александру III. По указанию Александра III, были установлены балки, поддерживающие деревянные стены домика. Позднее Николай II распорядился построить для домика большой футляр в виде прочных кирпичных стен с крышей.
Дом находился в собственности российского царского двора вплоть до революции 1917 года.
С 1921 года г-н Пустошкин, секретарь бывшей царской миссии в Гааге, взял на себя заведование музеем. Он выступал от имени наследников Романовых. После официального отказа в 1948 году двух наследников Романовых от прав на домик он снова перешел во владение голландского государства и по сей день функционирует в качестве музея.
В записках А. О. Смирновой-Россет утверждается, что Александр Пушкин хотел стать дворником у домика Петра в Голландии. В разговоре с императором Николаем I, Государь сказал Пушкину: «Мне бы хотелось, чтобы король Нидерландский отдал мне домик Петра Великого в Саардаме». — Пушкин ответил: «Государь, в таком случае я попрошу Ваше Величество назначить меня в дворники». Государь рассмеялся и сказал: «Я согласен, а покамест назначаю тебя его историком и даю позволение работать в тайных архивах».
Домик Петра изнутри и частично снаружи расписан именами-фамилиями посетителей, среди которых можно обнаружить подпись Михаила Кутузова
Памятник Петру I на площади, недалеко от домика
В Амстердаме, где в это время находилось Великое посольство, через бургомистра города Витзена он выхлопотал себе разрешение работать на верфях Ост-Индской компании, руководство которой смогло оградить его от излишнего внимания. Царя записали в плотники к одному из лучших корабельных мастеров Герриту Клаасу Поолю, а для того чтобы он смог принять участие в постройке корабля с самого начала, заложили новый фрегат «Петр и Павел ».
Сплошь деревянное кораблестроение триста лет назад было, по сути, плотницким делом. На верфи, кроме Петра, трудились еще десять русских, в том числе царский любимец Алексашка Меньшиков, он единственный после целого дня махания топором не жаловался на боль в руках. Русские почти профессионалы, они здесь как бы на производственной практике, строят от начала до конца большой фрегат. Строят три месяца. Руководство Ост-Индской компании не догадается подарить фрегат России и корабль этот, «Петр и Павел», будет ходить потом на остров Ява, голландскую колонию в Индонезии.
16 ноября корабль был успешно спущен на воду. В честь русского царя было устроено показательное морское сражение.
Великое посольство — путешествие русского царя Петра 1 в Западную Европу, осуществленное в 1697-1698 гг. для установления дипломатических отношений.
В составе дипломатической миссии было более 250 человек. Среди них были представители различных профессий от переводчиков до священников, во главе с дипломатами П.Б. Возницыным, Ф.А. Головиным, Ф. Лефортом. Ехал в Европу и сам царь Петр 1, представлявшийся Петром Михайловым, урядником Преображенского полка.
Цели посольства
Считается, что основной целью путешествия было получение поддержки стран Европы в борьбе с Османской империей.
Однако есть версия, что это не так. Еще до поездки посол К. Нефимонов подписал договор на 3 года с Австрией и Венецией о союзе против турок. Другие европейские страны на тот момент не были готовы к такому союзу: Франция была сторонницей Турции, Англия и Нидерланды готовились делить “испанское наследство”, а Польша уже год не могла выбрать нового короля, потому принимать решение там просто было некому.
Таким образом, дипломатическая цель была второстепенной, а основными были:
- знакомство с Европой, ее политической жизнью;
- внесение изменений в государственный и военный строй России по примеру европейских стран;
- поиск иностранных специалистов для работы в России;
- отправка в Европу на обучение русских дворян;
- закупка материалов и оружия.
Путешествие
Из Москвы обоз великого посольства Петра 1 выехал в марте 1697 г.
Первая длительная остановка была сделана в Курляндии.
Между курфюрстом Фридрихом III и Петром I был заключен торговый договор о возможности провоза товаров.
В августе Петр прибывает в Голландию. Он устраивается на работу плотником на верфи Линста Рогге (город Саардам), а потом и в Ост-Индскую компанию в Амстердаме.
Но в Голландии российский царь не только плотничал, он посещал различные учреждения, фабрики, мастерские, присутствовал на лекциях по анатомии, изучил, как устроена ветряная мельница.
Голландское кораблестроение не устроило Петра, поскольку голландцы не делали чертежей строящихся кораблей.
В начале 1698 г. царь добирается до Англии, где в Дептфорде на королевской верфи дополняет свои знания о строительстве кораблей. Здесь же он осматривал военные корабли, видел, как изготавливают артиллерийские снаряды и даже побывал на заседании парламента Англии.
Последним пунктом пребывания для Петра Первого стала Вена, откуда в июле 1698 г. он направился обратно в Москву, узнав о бунте стрельцов.
Итоги посольства
- осознание Петром 1 того, что России нужен выход к морю, решение о развязывании за выход к побережью Балтийского моря, вместо войны с Османской империей;
- возникновение личной (и политической) дружбы с королем Речи Посполитой (он же саксонский курфюрст) Августом 2, впоследствии вылившейся в военный союз;
- преобразования в государственном аппарате России, с учетом опыта западных стран;
- внедрение европейского уклада жизни (новое летоисчисление, новые одежды, праздники, школы, книги и др.);
- найм более 1000 специалистов в различных областях для службы в России;
- закупка вооружения, приборов, снаряжения;
- открытие новых предприятий, мануфактур, производств в России.
Дружеские связи и теплые отношения между Россией и Голландией возникли еще при отце Петра Ⅰ, Алексее Михайловиче. Во время правления Петра Ⅰ на русский язык было переведено множество трудов голландских ученых и сам русский государь приезжал в Амстердам, чтобы учиться и перенимать опыт.
Петр Ⅰ и Великое посольство
В 1697-1698 годах было организовано Великое посольство, то есть дипломатическая миссия России в страны Западной Европы, в которой участвовал и урядник Преображенского полка Петр Михайлов. Чтобы упростить дипломатические условности, под этим именем в Европу отправился сам Петр Ⅰ.
Объехав несколько стран, осенью 1697 года Великое посольство прибыло в Голландию. Некоторое время государь жил в Заандаме, а затем перехал в Амстердам, где инкогнито устроился работать на верфи Ост-Индской компании.
Вместе с простыми плотниками Петр Михайлов обучался искусству кораблестроения. При его участии на верфи был заложен и построен новый корабль - фрегат «Пётр и Павел», успешно спущенный на воду 16 ноября. В честь этого события был проведен показательный морской бой.
Увидеть историческое место, где трудился русский царь, Вы сможете, если выйдете на улицу Hoogtekadijk (Хогт-Кадайк) и у дома №119 свернете направо на улицу Overhaalsgang (Овер Халсганг). Перед Вами окажется три искусственных острова Oostelijke Eilanden (Остерлейк Эйланден, Восточные острова), созданные в 1658 году. Их насыпали в период роста Голландской Ост-Индской компании, которой потребовалось расширить свои судостроительные верфи, на которых в 1657-1658 годах вместе с голландскими плотниками работал русский правитель. Памятную доску о том, что русский царь Петр работал здесь находится на канале Oostenburgergracht [показать на карте ].
Во время дипломатической миссии российские послы не сумели добиться политических выгод для России да и денег на создание собственного флота они не получили. Вместе с тем, изучив голландский опыт судостроения, Петр Ⅰ стал иметь четкие представления о будущем российского флота.
Именно поездка в Голландию в составе Великого посольства имела судьбоносное значение для государя и для всей Российской империи. Именно тогда царь полюбил Голландию, которая в то время была сильной морской державой и стала первой буржуазной республикой.
Петр Ⅰ - пребывание в Амстердаме в 1716 году
Надо отметить, что голландские купцы и ремесленники еще при Алексее Михайловиче были частыми гостями в России. Именно у голландцев учился русский государь морскому делу.
Купец из Голландии Христоффел Брантс в молодости жил в России, где и подружился с русским царем. Когда же Петр в декабре 1716 года инкогнито отправился в турне по Европе, он без предупреждения заехал к своему старому приятелю.
Вспоминая прошлое, царь выпил столько, что заснул прямо на жестком полу в спальне.
Дом, располагающийся ныне на Херенграхт 527, построен в стиле одного из самых ярких периодов в истории Франции, в так называемом золотом стиле Людовика XVI.
Перед отъездом правителю пришлось заплатить кучу денег за ремонт здания, а также за реставрацию картин, испорченных во время его пьяных дебошей.
Выше приведено описание мест, связанных с пребыванием Петра I в Нидерландах так как оно излагается в путеводителях. Однако мои личные исследования во время поездки в Амстердам говорят, что все не так просто. На местности пришлось проводить практически детективное расследование. Во-первых выяснилось, что из трех упомянутых здесь зданий только на одном - бывшем Адмиралтействе есть почетная доска. На домах Herengracht 527 и Keizersgracht 317 вообще ничто не напоминает о Петре I. Сайт русского посольства в Нидерландах ничего не упоминает про существование посольства России в Амстердаме. История начинается со здания в Гааге.
Путеводитель The National Geographic Traveller говорит "Первое здание, дом № 527, в стиле Людовика XVI, с прекрасными ионическими колоннами с каннелюрами, украшает фронтон с имперским орлом. Это бывшее российское посольство, где царь Петр Великий жил во время своего пребывания в Амстердаме."
Однако Людовик XVI родился только в 1754 году, так что это здание никак не могло быть построено в его стиле, а орел изображенный на фронтоне имеет одну главу, что как-бы для герба России не характерно. Ну и в завершении стоит упомянуть, что вся поездка Петра и называлась "Великое посольство", поэтому никакого посольства в Амстердаме тогда существовать не могло. Более точно говорит путеводитель Афиши, который упоминает про "дом российского посланника", расположенный по этому же адресу.
В связи с этим можно предположить что реальная история выглядела несколько иначе. Петр I вспомнив, что в Амстердаме проживает его старый друг Христоффел Брантс наведался к нему в гости. Как обычно бывает у русских, визит перерос в многодневную пьянку с дебошами и уничтожением попавшейся под руку посуды, картин, мебели. Христоффел понял, что надо это как-то прекращать и вежливо спровадить царя. Но сделать это крайне деликатно. Для этого и собрался городской совет, который естественно направил царя в дом российского посланника, где тот продолжил веселье.
Поэтому стоит писать как-то так: "по адресу Herengracht 527 находился дом российского посланника, где царь провел несколько дней". Также можно понять голландцев, которые отметили интерес Петра Великого к судостроению почетной доской на адмиралтействе, а другие дома решили никак не отмечать.
Следует отметить, что во времена Петра Ⅰ в Россию приехало 700 человек, это были военные и судостроители, архитекторы и ремесленники, врачи и даже садовники. Петр Ⅰ и сам освоил не только профессию плотника, но обучился живописи и зубоврачебному делу, после чего он благополучно удалил десятки зубов, правда не всегда больных. Он научился вскрывать и бальзамировать трупы, а в результате общения с профессором Рюйшем в Петербурге была открыта Кунсткамера.
Голландия 17 века
Во второй половине XVII века Голландия, как иногда называли Республику семи Соединенных провинций Северных Нидерландов, достигла зенита своего могущества и славы. Она страдала перенаселенностью - два миллиона трудолюбивых голландцев теснились на крохотной территории, - но значительно превосходила всю остальную Европу богатством, числом городов, развитием международных связей. Неудивительно, что процветание этого маленького государства вызывало изумление и зависть у его соседей, а зависть нередко оборачивалась алчностью. Отстоять свою независимость голландцам помогали некоторые черты национального характера. Они обладали храбростью, упорством, осмотрительностью, и когда им приходилось воевать (сначала против испанцев, затем англичан и, наконец, французов), они делали это с присущей им практичностью и одновременно с беззаветным и высоким героизмом. Для защиты своего суверенитета и демократии двухмиллионный народ содержал армию в 120000 солдат и второй по величине флот в мире.
Преуспевание Голландии, как и ее свобода, зиждилось на неустанной работе ума и рук. В большинстве стран тогдашней Европы почти все население было привязано к земле и занято тем, чтобы примитивными способами прокормить себя и создать хоть небольшой излишек продуктов для горожан. А один голландский крестьянин, ухитряясь собирать с каждого акра более высокий урожай, получать больше молока и масла от своих коров и мяса от свиней, был в состоянии прокормить двоих своих сограждан, не занятых в сельском хозяйстве. Поэтому добрая половина населения Голландии высвободилась для другой деятельности и устремилась в коммерцию, промышленность и мореплавание.
Торговля и мореплавание и явились источником невероятных богатств Голландии, жители которой в XVII веке посвятили себя этим занятиям. Огромные порты-близнецы Амстердам и Роттердам были построены в дельте Рейна - там, где крупнейшие водные пути Европы - реки и каналы - встречались с мировым океаном. Почти все движение товаров в Европу или из Европы, вдоль европейских берегов или дальше за моря, шло через Голландию. Английское олово, испанская шерсть, шведское железо, французские вина, русские меха, специи и чай из Индии, лес из Норвегии, шерсть из Ирландии доставлялись в Нидерланды, где их разбирали, обрабатывали, ткали, смешивали, сортировали и водными путями отправляли дальше.
Необходимость перевозить все эти товары, сделала голландцев едва ли не монополистами мирового судоходства. По морям и океанам плавало свыше четырех тысяч голландских торговых судов - больше, чем у всех остальных стран вместе взятых. Голландская Ост-Индийская компания, основанная в 1602 году, и молодая Вест-Индская компания имели конторы в каждом крупном порту мира. Голландские моряки, сочетавшие энергию первооткрывателей с расчетливостью купцов, вели неустанный поиск новых рынков и гаваней. Корабли непрерывно сновали взад-вперед, росли горы товаров, а с ними и прибыли, и голландская торговая республика все богатела и богатела. Для защиты и развития торговли в Амстердаме вводились новые услуги: было изобретено страхование, чтобы уменьшить бремя риска; банки и биржа осваивали кредитные операции и научились в невиданных прежде масштабах направлять общественные займы на финансирование коммерческих предприятий; типографии печатали контракты, фрахтовые счета и прочие типовые бланки, необходимые для налаживания и заключения многих тысяч торговых сделок и оповещения о них. Богатство порождало надежность, надежность порождала кредит, служивший источником новых богатств, - а значит, мощь и слава Голландии продолжали расти и крепнуть. Голландия представляла собой подлинный образец богатого и преуспевающего меркантилистского государства, рай для купца - недаром сюда приезжали набираться опыта в торговых и финансовых делах молодые люди со всей протестантской Европы, а больше всего из Англии и Шотландии. В эту-то блистательную Мекку торговли, мореплавания, культуры и спешил в конце лета 1697 года через немецкие земли нетерпеливый молодой россиянин по имени Петр Михайлов.
В Переславле, в Архангельске, в Воронеже Петр не раз слыхал от голландских корабельных мастеров и капитанов о Саардаме. Этот городок в бухте Эй, в десяти милях к северу от Амстердама, славился как место, где строили лучшие корабли в Голландии. На пятидесяти частных верфях в самом Саардаме и его окрестностях ежегодно строилось около трехсот пятидесяти судов, и говорили, что саардамцы такие ловкие и умелые мастера, что с момента закладки киля до спуска судна на воду у них уходит не больше пяти недель. С годами в душе Петра прочно укоренилось стремление попасть в Саардам и поучиться там кораблестроению. Вот почему, еще проезжая через Германию, он сказал свои спутникам, что намерен провести в Саардаме всю осень и зиму в качестве ученика на верфи. Подъехав к Рейну у Эммериха, возле голландской границы, царь пришел в такое нетерпение, что нанял лодку и, бросив позади почти все посольство, пустился прямо вниз по реке и даже не сошел на берег передохнуть в Амстердаме.
Рано поутру 18 августа Петр с шестью товарищами подплывал по каналу к Саардаму, как вдруг заметил знакомую фигуру. В шлюпке сидел и ловил угрей Геррит Кист, голландский кузнец, работавший вместе с Петром в Москве. Петр, вне себя от радости при виде знакомца, испустил приветственный вопль. Внезапно пробужденный от задумчивости Кист поднял глаза и, увидев, что мимо проплывает русский царь, едва не упал за борт, Петр велел причалить, выскочил из лодки, стиснул Киста в объятиях и взял с него клятву никому не говорить, что царь в Голландии. Затем, узнав, что Кист живет неподалеку, Петр вознамерился у него и остановиться. Кист горячо запротестовал - его домишко слишком тесен и скромен для такого жильца и лучше бы обратиться к одной вдове, его соседке. За семь флоринов вдова согла-г силась переехать к отцу. Таким образом, через несколько часов Петр благополучно водворился в крохотном деревянном домике в два окна: две комнаты, печка в изразцах и за занавеской - душная ниша для спанья, до того маленькая, что он не мог как следует вытянуть ноги. С ним поселились двое из его спутников, а еще четверо нашли квартиру поблизости.
Верфи были закрыты по случаю воскресенья, но взволнованному Петру не сиделось на месте. Он отправился на улицы, где было полно народа, наслаждавшегося после обеда летней воскресной прогулкой. В толпе уже разошлась новость о том, что издалека пришла лодка с иностранцами в диковинных костюмах, и на Петра начали обращать внимание. Он в раздражении попытался укрыться в таверне «Выдра», но и там все на него таращились. И это было еще только начало.
Работа Петра I на верфи в Голландии
Рано утром в понедельник Петр поспешил в лавку на дамбе и купил плотницкие инструменты. Потом направился на частную верфь Линста Рогте и нанялся простым рабочим под именем Петра Михайлова. Он радостно принялся задело - обтесывал топориком бревна и все время спрашивал у мастера, как называются разные предметы. После работы он пошел проведать жен и родителей голландских корабельных мастеров, которые оставались в России, и объяснял, что работал бок о бок с их мужьями и сыновьями, с гордостью подчеркивая: «Л ведь и сам плотник». Среди прочих он навестил вдову плотника-голландца, умершего в России, которой он прежде послал вспомоществование в пятьсот флоринов. Вдова сказала, что часто молится о том, чтобы ей представился случай выразить царю, как много значил для нее этот дар. Растроганный и очень довольный, Петр остался у нее ужинать. Во вторник Петр, мечтавший скорее оказаться на воде, купил маленькую весельную шлюпку, предварительно поторговавшись, как заправский голландец. Сошлись на сорока флоринах, после чего продавец с покупателем отправились в пивную и распили кувшинчик пива. Как ни старался Петр, чтобы никто не узнал, кто он, секрет быстро просочился наружу. В понедельник утром Петр приказал своим товарищам сменить русское платье на красные куртки и белые холщовые штаны голландских рабочих, но все равно русские были непохожи на голландцев. Громадный рост самого Петра исключал всякую анонимность, так что ко вторнику весь Саардам знал, что в городе находится «очень важная персона. Да тут еще случилось досадное происшествие: в тот же день после обеда Петр шел по улице, ел сливы из шляпы и угостил ими попавшихся навстречу мальчишек, но слив на всех не хватило, и дети увязались за Петром. Чтобы отделаться от них, он для виду за ними погнался, а они стали кидать в него камнями и грязью. Петр насилу спасся в гостинице «Три лебедя» и послал за подмогой. Явился сам бургомистр, и Петру пришлось объяснить, кто он такой и почему здесь оказался. Бургомистр немедленно издал указ, запрещавший саарданцам тревожить или задевать «высоких особ, которые желают остаться неузнанными». Вскоре рассеялись последние сомнения относительно истинного статуса «высокой особы». Один мастер из Са-ардама, работавший тогда в России, написал домой отцу, что в Голландию едет Великое посольство и что в его составе, вероятно, будет сам царь под чужим именем. Голландец сообщил и приметы, по которым легко узнать царя: огромный рост, подергивание головы и левой руки и родинка на правой щеке. В среду, не успел отец прочесть это письмо вслух в цирюльне Помпа, как вошел верзила, в точности отвечающий всем приметам. Подобно цирюльникам всего мира, Помп считал, что передача местных сплетен входит в его профессиональные обязанности, и с тех пор докладывал всем и каждому, что самый рослый из иностранцев - московский царь. Чтобы удостовериться в правдивости этих сведений, люди толпами устремлялись к приютившему иностранцев Кисту, который, как все знали, в свою бытность в России познакомился с царем. Кист, храня верность данному Петру обещанию, упорно все отрицал, пока его жена не сказала: «Геррит, я больше так не могу. Перестань врать».
Но несмотря на то, что секрет Петра раскрылся, он по-прежнему цеплялся за свое инкогнито - отклонил предложение на обед с важными купцами Саардама и отказался отведать совершенно особенной рыбы по-саардамски в компании бургомистра и его советников. На оба приглашения Петр ответил, что никого из важных персон в наличии не имеется, а царь еще не приехал. Когда один важный купец пришел к спутникам Петра и предложил перебраться в дом побольше, с садом и фруктовыми деревьями, который лучше подходил бы для них и их хозяина, то в ответ услышал, что люди они не знатные, всего лишь холопы, так что и теперешнего жилья с них вполне достаточно.
Весть о появлении царя в Саардаме мигом распространилась по всей Голландии. Многие напрочь отказывались этому верить, заключались бесчисленные пари. Двое торговцев, встречавшихся с Петром в Архангельске, поспешили в Саардам. В четверг утром, застав его дома, они вышли бледные от волнения и объявили: «Конечно, это царь, но как он здесь оказался? И зачем?» Еще один архангельский знакомец, столкнувшись лицом к лицу с Петром, сказал, что глазам своим не верит - неужто царь в Голландии, да еще переодетый простым рабочим? «Как видишь», - проговорил Петр и больше ничего не добавил.
В четверг он купил парусную лодку за четыреста пятьдесят флоринов и своими руками установил на ней новую мачту и бушприт. В пятницу с восходом он уже бороздил воды бухты Эй. В тот же день после обеда он было снова вышел под парусом, но почти сразу заметил, как от Саардама отчаливает множество лодок, чтобы присоединиться к нему. В поисках спасения он направил судно к берегу - и, выпрыгнув, тут же оказался посреди еще одной толпы любопытных, которые отпихивали друг друга и глазели на него, как в зверинце. Разъяренный Петр слегка ударил одного из зрителей по голове, на что толпа отозвалась криками: «Браво! Марсье, тебя посвятили в рыцари!» К этому времени и в лодках, и на берегу собралось столько народа, что Петр укрылся в ближайшем постоялом дворе и лишь когда стемнело вернулся в Саардам.
На другой день, в субботу, Петр собрался наблюдать за интересной и сложной механической операцией - при помощи катков и воротов предстояло перетащить большой, только что построенный корабль через дамбу; Чтобы царь мог смотреть без риска быть раздавленным толпой, небольшой участок обнесли загородкой. Но уже к утру весть о том, что ведутся специальные приготовления, собрала еще больше любопытных: люди ехали даже из Амстердама. Толпа смела все загородки.
Увидев, что окна и даже крыши близлежащих домов забиты зеваками, царь раздумал идти, хотя сам бургомистр приходил поторопить его. Петр сказал по-голландски: «Слишком много людей. Слишком много людеи».
Отъезд Петра I из Саардама
В воскресенье из Амстердама хлынули новые толпы, лодка за лодкой. В отчаянии власти удвоили стражу у саардамских мостов, но толпа попросту отбросила ее. Петр весь день не решался и носа высунуть за дверь. Запертый в доме, вне себя от гнева и досады, он обратился за помощью к пребывавшим в замешательстве членам городского совета, но те ничего не могли поделать с потоком приезжих, который усиливался с каждой минутой. Не видя другого выхода, Петр решил покинуть Саардам. Его лодку с обычного причала перевели поближе к дому. Петр, энергично действуя локтями и коленями, сумел пробиться сквозь толпу и взобраться на судно. Дувший с утра свежий ветер теперь превратился в бурю, но царь настоял на отплытии: Когда он отчалил, лопнула оттяжка в такелаже и лодка едва не пошла ко дну. И все же, невзирая на предупреждения опытных мореходов, Петр отплыл и через три часа достиг Амстердама. А здесь его уже караулила орава голландцев, теснившихся в надежде увидеть его. Снова кое-кому досталось от рассерженного царя, но в конце концов ему удалось пробраться в гостиницу, снятую для Великого посольства.
Тем и кончился визит в Саардам, о котором Петр так долго мечтал. Бессмысленно было пытаться работать на открытой верфи, как и свободно ходить по городку, поэтому его пребывание здесь свелось к единственной неделе, хотя прежде он собирался провести в Саардаме несколько месяцев. Позже он опять отправил туда Меньшикова и еще двоих - осваивать искусство сооружения мачт, и сам пару раз заезжал ненадолго. Но обучаться голландскому кораблестроению Петру пришлось не в Саардаме, а в Амстердаме.
Пётр I в Амстердаме
Во времена Петра Амстердам был самым крупным портом Европы и богатейшим городом мира. Построенный при впадении двух рек Амстел и Эй, в залив Зей-дер-Зее, город рос прямо на воде. Чтобы создать для него опору, в болотистую почву забили сваи, и вода текла по городу концентрическими кругами каналов, которых при Петре было пять. Каждый канал делился на две-три части каналами поменьше, так что в сущности весь город был на плаву - архипелаг из семидесяти островов, соединенных между собой пятью сотнями круто выгнутых мостов, под которыми могли проплывать суда и баржи. Городские стены тянулись по внутреннему берегу внешнего канала, который одновременно служил естественным рвом.
Стены были укреплены мощными круглыми сторожевыми башнями, которые практичные голландцы, по своему обыкновению, приспособили еще под одно дело. На вершинах башен они устроили ветряные мельницы, и их крылья, вращаясь, приводили в действие насосы, непрерывно откачивающие воду с крохотных клочков осушенной земли. Перед дозорным, стоявшим на городских укреплениях, во все стороны простиралась плоская сырая равнина, сколько глаз хватало усеянная большими и маленькими ветряными мельницами, которые без устали пытались, образно говоря, выкачать море.
Здания в этом городе свидетельствовали о его богатстве. Из порта Амстердам казался городом краснокирпичных церковных башен, симметричных и целесообразных, с округлыми формами, характерными для голландских построек. Отцы города чрезвычайно гордились своей ратушей и считали это сооружение, опиравшееся на 13659 свай, восьмым чудом света. (Ныне там королевская резиденция.) Город был полон пивоваренных и сахарных заводов, табачных складов, хранилищ для кофе и пряностей, пекарен, боен, чугунолитейных предприятий - все имело свой облик и свой запах, а вместе они создавали картину необычайно богатую и разнообразную. Но красноречивее всего о богатстве Амстердама говорили солидные дома, выстроенные вдоль каналов преуспевающими купцами. Эти дома, немного отодвинутые от берегов, осененные вязами и липами, остаются лучшим украшением современного Амстердама. Очень узкие (величина налога с домовладельцев зависела от ширины фасада), они тянулись ввысь на четыре-пять этажей и заканчивались изящным, островерхим фронтоном. С конька обычно выступала над улицей балка, которую использовали, чтобы при помощи системы блоков поднимать громоздкую мебель и другие предметы с улицы в дом прямо через окна верхних этажей, так как лестницы были для этого слишком узки. Глядя из высоких окон вниз на улицу, хозяин мог видеть деревья, нарядные фонари и затененную, зыбкую воду каналов.
Всюду была вода, всюду корабли. За каждым углом приезжему бросались в глаза паруса и мачты. Район порта выглядел, как лес мачт и рей. Пешеходам, пробиравшимся вдоль каналов, приходилось переступать через бухты канатов, причальные кольца, бревна, бочки, якоря, даже пушки. Весь город напоминал верфь. А сам порт переполняли суда всех размеров - маленькие рыбачьи лодки под косыми парусами, в полдень возвращавпшеся с утреннего лова в Зейдер-Зее; большие трехмачтовые суда Ост-Индской компании; семидесяти-восъмидесятипушечные линейные корабли. Все они были построены на характерный голландский манер: с закругленными, приподнятыми носами, широким корпусом и плоским дном - ни дать ни взять огромные голландские деревянные башмаки с мачтами и парусами. Стояли там и элегантные парадные яхты с выпуклыми голландскими носами и большими нарядными каютами в задней части, с окнами в свинцовом переплете, обращенными на корму. В восточном конце порта, в квартале под названием Остенбург, размешались громадные верфи и бесчисленные стапели, на которых строились суда голландской Ост-Индской компании. Здесь рядами росли крупные, круглые, выпуклые корпуса кораблей - кили, шпангоуты, обшивка, палуба за палубой. Поблизости ремонтировали вернувшиеся из далеких плаваний суда-ветераны: сначала с них снимали оснастку и мачты, а потом корпуса выволакивали на мелководье и переворачивали на бок. Так они и лежали, словно выброшенные на берег киты, пока по ним сновали плотники и другие рабочие, отдирая от днища толстый ковер морских растений, заменяя прогнившую обшивку и заливая швы свежей смолой. Вот сюда, в этот особый моряцкий уголок рая, имя которому Амстердам, и явился Петр, чтобы провести здесь четыре месяца.
Саардамские толпы заставили Петра уехать в Амстердам, но ему бы все равно пришлось туда возвращаться, чтобы встретить свое собственное Великое посольство, которое вот- вот должно было прибыть. Послов по-царски встретили в Клеве, недалеко от границы, и предоставили им четыре большие яхты и многочисленные экипажи. Городские власти Амстердама, понимая, какое значение может иметь это посольство для будущей торговли с Россией, решили оказать ему необычайные почести.
Прием предусматривал торжественные визиты в ратушу, адмиралтейство и на верфи, специальные представления в опере и балете, огромный банкет с фейерверком, который должны были запускать с плота на Амстеле. Во время этих торжеств Петру выдался случай поговорить с бургомистром Амстердама Николасом Витсеном. Это был замечательный человек - состоятельный, уважаемый как за свои заслуги, так и за свой нрав; будучи должностным лицом, он был еще и путешественником, покровителем искусств, и ученым-любителем. Одним из его пристрастий были корабли, и он пригласил Петра осмотреть свое собрание судовых моделей, навигационных приборов и инструментов, применяемых в кораблестроении. Витсен питал слабость к России, и долгое время, несмотря на обилие других обязанностей и увлечений, он выступал как неофициальный представитель Московии в Амстердаме. В те месяцы, что Петр провел в Амстердаме, царь и бургомистр ежедневно беседовали, и Петр пожаловался Витсену на зевак, досаждавших ему в Саардаме. Можно ли спокойно работать и учиться кораблестроению, когда на тебя непрерывно глазеет толпа посторонних людей? Витсен тут же придумал выход: если Петр останется в Амстердаме, он может поработать на доках и верфях Ост-Индской компании, которые окружены стенами и недоступны для любопытных. Петру предложение понравилось, и Витсен, как один из директоров компании, взялся все уладить. На другой день совет директоров Ост- Индской компании постановил пригласить «высокопоставленное лицо, находящееся здесь инкогнито», на работу на ее верфях, и для его удобства отвести ему дом канатного мастера, чтобы он мог и жить, и работать прямо на верфи, без всяких помех. Кроме того, стремясь облегчить ему освоение корабельного дела, совет директоров приказал заложить киль нового фрегата в сто или сто тридцать футов длиной - как будет угодно царю - и предложить ему и его сопровождающим с начала до конца участвовать в строительстве и попутно ознакомиться с приемами голландских мастеров.
Работа Петра I на верфи в Амстердаме
Тем же вечером на парадном официальном приеме, который город Амстердам давал в честь посольства, Витсен рассказал Петру, какое решение приняли директора, Петр пришел в восторг, и, как ни любил фейерверки, едва усидел до конца пира. Когда в небе взорвалась последняя ракета, царь вскочил и заявил, что немедленно, прямо среди ночи, едет в Саардам за своими инструментами, чтобы с утра взяться за работу. Ни русским, ни голландцам не удалось его отговорить, и в одиннадцать часов вечера он сел на свою яхту и уплыл. На следующее утро он вернулся и отправился прямиком в Остенбург на верфь Ост-Индской компании. Его сопровождали десять русских волонтеров, в том числе и Меншиков, а остальных волонтеров Петр разослал по всему порту, учиться парусному и канатному ремеслу, выделке мачт, такелажному делу и кораблевождению. Царевича Александра Имеретинского отправили в Гаагу овладевать артиллерийским искусством. Сам Петр записался в плотники к корабельному мастеру Герриту Клаасу Поолю.
Первые три недели ушли на сбор и подготовку необходимого леса и другого материала. Голландцы, желая наглядно показать царю, что предстоит делать, собрали и разложили для обозрения все части корабля, прежде чем приступить к закладке киля. Затем, по мере того, как эти части одна за другой становились на место, судно быстро росло, как огромная модель из современного детского конструктора. Стофутовый фрегат получил имя «Апостолы Петр и Павел», и Петр с воодушевлением трудился на каждом этапе его сборки.
Каждый день он являлся на верфь с рассветом, неся на плечах топор и инструменты, как и все остальные рабочие. Он не допускал никаких различий между ними и собой и строго-настрого запретил, чтобы его в глаза или за глаза величали каким-нибудь титулом. В часы послеполуденного отдыха он любил присесть на бревнышко и поговорить с моряками или корабельщиками - с любым, кто называл его «плотник Питер» или «баас (мастер) Питер».
Тех же, кто обращался к нему со словами «ваше величество» или «сир», он попросту не замечал или даже отворачивался и смотрел в другую сторону. Когда двое английских вельмож пришли своими глазами взглянуть на русского царя, который работает простым плотником, мастер, чтобы указать им, кто тут царь, крикнул: «Плотник Питер, ты почему не помогаешь своим товарищам?» - и Петр, не говоря ни слова, подошел, подставил плечо под бревно, которое несколько рабочих не могли поднять, и помог водрузить его на место. Петр очень радовался дому, который ему предоставили. С ним вместе жили несколько его товарищей - эдакая артель ремесленников. Поначалу кушанья для царя готовили в гостинице, где стояло посольство, но такой порядок ему не нравился. Он хотел жить совершенно независимым хозяйством. У него не было определенных часов для трапез: он предпочитал есть, когда проголодается. Поэтому было решено, что его станут снабжать дровами и продуктами, а дальше пусть поступает, как хочет. С тех пор Петр сам разводил огонь и что-то стряпал для себя, как обыкновенный плотник.
Но хотя он жил за границей, одевался и работал, как ремесленник, ни сам Петр, ни его соотечественники никогда не забывали, кем он был на самом деле и какой огромной властью обладал. Царские наместники в Москве никак не хотели действовать без ведома и согласия государя, так что каждая почта доставляла толстые связки писем с просьбами распорядиться или оказать милость, просто с новостями. На этой верфи, за тысячи миль от своей столицы, Петр стал интересоваться делами российского управления гораздо больше, чем прежде. Он требовал, чтобы ему сообщали мельчайшие подробности тех самых государственных дел, которыми некогда он столь беспечно пренебрегал. Он хотел знать обо всем, что происходит в России. Как ведут себя стрельцы? Как подвигается сооружение двух крепостей под Азовом? Как обстоят дела с портом и укреплениями в Таганроге? Что творится в Польше? Когда Шеин написал о победе над турками под Азовом, Петр отметил это событие великолепным банкетом для важных амстердамских купцов, за которым последовал концерт, был и фейерверк. Узнав о решающей победе принца Евгения Савойского над турками под Зентой, он сообщил об этом в Москву и заодно написал, что устроил еще один пир в честь этого успеха. Каждую пятницу он старался отвечать на письма из Москвы, хотя, как он писал Виниусу, «иное за недосугом, а иное за отлучкою, а иное за Хмельницким (выпивкой) не исправишь».
Впрочем, однажды Петру пришлось несколько умерить свое всевластие: узнав, что два посольских дворянина неодобрительно отзывались о его поведении - дескать, царю следовало бы поменьше выставлять себя на посмешище, а побольше держаться соответственно своему сану, - Петр буквально взбесился. Полагая, что в Голландии, как и в России, он один властен над жизнью и смертью своих подданных, он приказал забить их в железа в ожидании казни. Вмешался Витсен: просил Петра помнить, что он находится в Голландии, где никого нельзя казнить без приговора голландского суда. Затем мягко предложил освободить провинившихся, но Петр был непреклонен. Наконец, он с неохотой согласился на компромисс, в результате чего бедняги очутились в ссылке в отдаленнейших голландских колониях: один в Батавии, а другой в Суринаме.
За пределами верфи все возбуждало ненасытное любопытство Петра. Он все хотел видеть собственными глазами. Он посещал фабрики, лесопилки, прядильные и бумажные мануфактуры, мастерские, музеи, ботанические сады и лаборатории. Везде он спрашивал: «А это для чего? А это как устроено?» И, выслушав объяснения, кивал: «Хорошо. Очень хорошо». Он встречался с архитекторами, скульпторами, с изобретателем пожарного насоса ван дер Хейденом, которого пытался сманить в Россию. Он побывал у архитектора Симона Шнвута, в музее Якоба де Вильде, учился делать наброски и рисовать под руководством Шхонебека. Он выгравировал пластину, на которой изображался очень похожий на него рослый молодой человек с высоко поднятым крестом, попирающий ногами полумесяц и знамена ислама. В Дельфте он посетил инженера барона фон Кухорна, «голландского Вобана», который давал Петру уроки фортификацни. Он часто бывал в домах у голландцев, особенно у тех, кто занимался торговлей с Россией. Познакомившись с семьей Тессинг, он заинтересовался печатным делом и даровал одному из братьев право печатать книги на русском языке и распространять их в России.
Несколько раз Петр покидал верфь, чтобы пойти в аудиторию или в прозекторскую к профессору Фредрику Рюйшу (Ройсу), знаменитому анатому. Рюйш славился по всей Европе умением сохранять человеческие члены и даже целиком все тело посредством инъекций химических препаратов. Его великолепная лаборатория считалась одним из чудес Голландии. Однажды Петру показали труп ребенка, сохранившийся до того бесподобно, что казалось, будто он улыбается, как живой. Петр долго в восхищении глядел на него, а потом не удержался, наклонился и поцеловал холодный лоб. Петр так заинтересовался хирургией, что никак не мог уйти из лаборатории, а хотел остаться и смотреть еще и еще. Он обедал у Рюйша и спрашивал его совета, кого из хирургов лучше взять в Россию для службы в армии и на флоте. Анатомия страшно увлекла царя, и он с тех пор самого себя считал хирургом. В конце концов - резонно мог бы он спросить - многие ль из русских учились у знаменитого Рюйша? В последующие годы Петр всегда носил с собой два футляра: готовальню, чтобы проверять и уточнять строительные чертежи, которые ему представляли, и набор хирургических инструментов. Он велел, чтобы его извещали всякий раз, когда в ближайшей больнице ожидалась какая-нибудь интересная операция, и, как правило, являлся - нередко сам ассистировал врачу и постепенно научился рассекать ткани, пускать кровь, вырывать зубы и делать мелкие операции. Занедужив, царская челядь и приближенные старались скрыть это от господина, ведь иначе он появлялся со своим ящиком у ложа больного чтобы предложить - и весьма настойчиво! - свои медицинские услуга.
В Лейдене Петр нанес визит прославленному доктору Бургаве, который был помимо всего прочего хранителем известного ботанического сада. Бургаве, преподававший анатомию, спросил Петра, в какое время тот желает прийти к нему на лекцию. Царь отвечал, что придет в шесть часов на следующее утро. Он побывал и в анатомическом театре Бургаве, где на столе лежало тело с раскрытыми мышцами. Петр его с увлечением рассматривал, когда услышал, что кое-кто из его брезгливых еоотечествелннков шепотом высказывает отвращение к мертвому телу. К ужасу голландцев, взбешенный царь велел провинившимся подойти к трупу, наклониться и зубами рвать мускулы.
В Дельфте он посетил знаменитого натуралиста Антони ван Левенгука, изобретателя микроскопа. Петр провел в беседе с ним больше двух часов и смотрел в чудесный инструмент, с помощью которого Левенгук открыл существование сперматозоидов и изучал кровообращение у рыб.
В свободные дни в Амстердаме Петр бродил пешком по городу, глядя, как мимо него спешат горожане, с грохотом едут по мостам кареты, тысячи лодок проплывают по каналам. В базарные дни царь отправлялся на огромный рынок под открытым небом, Ботермаркет, где прямо посреди площади или в аркадах лежали груды всевозможных товаров. Остановившись подле женщины, покупавшей сыры, или купца, выбиравшего картину, Петр все наблюдал и все запоминал. Особенно он любил смотреть на уличных артистов, выступавших перед толпой. Увидав как-то раз знаменитого клоуна, который жонглировал, стоя на бочке, Петр вышел из толпы и стал уговаривать его поехать с ним в Россию. Жонглер отказался по той причине, что имел слишком большой успех в Амстердаме. На рынке царь был свидетелем того, как бродячий зубодер удалял зубы при помощи столь нетрадиционных инструментов, как ложка и кончик шпаги. Петр пожелал овладеть этим инструментом и постиг достаточно для того, чтобы упражняться на своих слугах. Он также научился чинить одежду, а от сапожника узнал, как сшить себе пару башмаков. Зимой небо сделалось совсем серое, Амстел и каналы замерзли, и Петр видел, как женщины в меховой и вязаной одежде, мужчины и мальчики в длинных плащах и шарфах проносились мимо на коньках с загнутыми носами. А всего приятнее, как он обнаружил, было посидеть в тепле - в пивной или трактире, - отдохнуть душой в кругу голландских и русских друзей. Глядя на процветание Голландии, Петр не мог не спрашивать себя, почему же его собственный народ, располагая бескрайними степями и лесами, способен лишь кое-как прокормиться, в то время как здесь, в Амстердаме, с его верфями, складами и лесом мачт, накоплено больше конвертируемых богатств, чем на всех российских просторах.. Петр знал, что одна из причин преуспевания заключалась в торговле, меркантилизме, наличии торгового флота, и решил не жалея сил добиваться, чтобы все это появилось в России. Другой причиной была религиозная терпимость голландцев. Международной торговле не могла бы благоприятствовать атмосфера узких догм и предрассудков, поэтому протестантская Голландия отличалась самой широкой веротерпимостью среди всех стран тогдашней Европы. Именно в Голландию бежали инакомыслящие из кальвинистской Англии Якова I, чтобы десяток лет спустя уже оттуда взять курс на Плимутскую бухту у берегов Нового Света. Туда же, в Голландию, тысячами стекались французские гугеноты после того, как Людовик XIV отменил Нантский эдикт. В течение всего XVII века Голландия служила не только коммерческим центром Европы, но также ее научной и творческой лабораторией. И когда голландцы яростно сопротивлялись притязаниям католической Франции Людовика XIV, они в равной мере боролись за свое торговое превосходство и свои религиозные свободы. Петра очень привлекала эта обстановка веротерпимости. Он посетил немало протестантских церквей в Голландии и подолгу расспрашивал пасторов.
Лишь одна блистательная грань голландской культуры XVII века его не слишком занимала. Это была новая замечательная живопись великих мастеров голландской школы - Рембрандта, Вермеера, Франса Хальса и их современников и последователей. Петр накупил картин и привез их в Россию, но это не были работы Рембрандта или другие шедевры, сравнимые с теми, что позже приобретала Екатерина Великая. Он выбирал картины с кораблями и морем.